С акварельных соцветий снимая вершки,
Их с живою водою случала,
Так легко, виртуозно, шутя, мастерски,
Словно пятки дитю щекотала.
А сама улыбалась, небесно светясь,
Дирижируя музыкой красок,
На резной табуретке волшебно ютясь,
В пелене вдохновенных подсказок.
И пришло вдруг оно – вдохновенье само –
Своим сладким и терпким эфиром,
Что нельзя разгадать человечьим умом,
И нельзя описать целым миром.
Ещё только мазок, только штрих, пол штриха –
И случилась, явилась картина,
Снизошла, родилась, словно рифма стиха –
Бесподобна, хрупка и невинна.
А художница встала, вздохнув глубоко,
Отступила на шаг, погордилась,
Голубой запустила свой взгляд высоко –
И в секунду одну растворилась.
Мне, наверно, приснилось, что был там и я –
Ниоткуда явившийся путник –
У картины, как будто бы у алтаря –
Вечный раб и прекрасного узник.