Пузырится свинцовая слякоть
У заправки на мерзком шоссе.
Грустно, грустно! И хочется плакать
Под забором пропитых Рассей.
По пустыне бурьяна голодной,
По унылым полям напрямик-
В низких тучах, как в скуке загробной,
Чешет грязный и пьяный мужик.
В полночь гаснут огни, гаснут сплетни
Телевизорной вши. Как-нибудь
Добредет он до нищей деревни -
И закончит он пасмурный путь.
В окаянном домишке у края
Ледяного пустого шоссе
Будет бить он о дверь, проклиная
Жизнь, погоду и бабу – как все.
А за стенкой обойной и хмурой
В полусгнившей избенке своей
Будет мать, сумасшедшая дура,
Клясть пропитых своих сыновей.
Мозглым утром, скрипя половицей,
Смерть в их жизнь как хозяйка войдет:
Будут спьяну соседи рядиться,
Будут сдуру орать рыжий кот.
Будет – пьянка с отверстой могилой,
Будет шастать свинья невпопад.
И никто в нищей церковке стылой
Не поставит свечи под оклад.
Будут черти лесные кружиться,
Будет радио петь на крови
По каким-то Хургадам и Ниццам
Песни подлые подлой любви.