Он был уникальный провидец и скромный –
Ни смерти вождей не пророчил в ночи,
На паперти не был юродом в Коломне,
Ни в храме в Кулешках не бил кирпичи.
Вещать и пророчить – прескверная скука,
К тому же посадит на кичу следак,
И будет орать: «Признавайся ты, сука!
Что это за март? Он помрёт? Это так?»
Гораздо спокойней во фраке, в манишке…
Задуматься грустно, сказать просто так:
«В двадцатом ряду, в сберегательной книжке
Лежит фотография Клары Новак».
Смешливый брюнет только бровь приподнимет,
Чего-то черкнёт и листочек – в карман…
И Мессинг ему подмигнёт и отныне
Потянется ниточка в длинный роман.
Конечно, он знал все движенья Манштейна,
Никто и не спрашивал, он и молчал,
А то ошибёшься – получишь по шее,
А шея – есть лучшая цель палача.
Спас младшего Сталина от катастрофы,
Зато не сумел уберечь от Хруща…
Политика – что парашютные стропы,
Запутался, значит, получишь леща.
Однажды мне Мессинг приснился. И птицы
В саду замолчали… Сказал он в ответ:
«Умрешь и все тайны, весь мир отворится,
Что было, что будет, чего ещё нет».
Да, Мессинг силён был, но он не мессия,
Но всё закулисье, все тайны из сна,
И всё непонятное – это Россия,
И всё необъятное – тоже она.
8 апреля 2020 г, Мельничный ручей