Однажды я долго ждал маму, а ее все не было, пришла около полуночи. Она была рассержена и расстроена, все повторяла, что она ему еще покажет, как он мог назвать ее неухоженной женщиной и все такое еще и еще. Я помог ей раздеться до белья. На маме в тот день было ее самое красивое кружевное темно-зеленое белье. Мама плюхнулась на нашу кровать, где мы спали с ней, посидела минуту и кинулась в ванную. Я спросил, подогреть ли ей еду, потом заглянул в ванную и повторил вопрос, мама, моясь, сказала, что не будет есть на ночь. Я предложил ей свою помощь, так как она неуверенно стояла на ногах и я боялся, что она может упасть. Она протянула мне мочалку с мылом, а сама взяла одноразовый станок, которым выбривала подмышки, намылила лобковую свою густую черную шевелюру и стала шкрябать ее станком, а я сзади тер ее мочалкой. Жили мы с мамой одни в маленькой квартире и, понятно, что секретов не имели друг от друга из-за тесноты нашего положения. Станок брил плохо, был уже туповатый и я принес маме из тумбочки новый станок и сказал ей, что может я смогу лучше, хотя никогда этим раньше, конечно, не занимался. Мама согласилась, поставила одну ногу на край ванны и я аккуратно стал ее выбривать, спросив полностью это делать или нет. Мама сказала, чтобы все на твое усмотрение только, чтоб красиво, я оставил вверху очень роскошный газончик-рисунок в виде огней-протуберансов, какой видел у одной женщины в бане, когда мы ходили туда с мамой на отдыхе на турбазе, а остальное аккуратно все убрал станком. Мама осталась невероятно довольной, потом повернулась спиной, поставила ногу на край ванны и очень низко наклонилась, сказав, чтобы я выбрил и в тех задних местах все волосы, (а точнее настоящие заросли). Утром мама извинялась, что поздно пришла и благодарила за то, что я так за ней поухаживал. Я был просто счастлив. Мне очень понравился этот процесс и я потом постоянно напрашивался к маме в ванную поухаживать за ее прелестями, она мне, к моему счастью, разрешала это делать, и я стал домашним ее интимным парикмахером, о чем никто не знал кроме нас с мамочкой. Проходит день, мама приходит снова поздно с букетом роз в прекрасном настроении, и с запахом невероятным замечательным, который от нее исходил, спрашивает, сыт ли я, что подогреть тебе, сынок? Я вижу, что она просто сияет от счастья и говорит тихо себе где-то: «Какая же ты сволочь, Олежка, ладно, все тебе, любимый, прощаю…»