Был в истории нашей страны период, когда люди почувствовали себя людьми, а не расходным материалом в руках власти. Небольшой. Одиннадцать лет. Один пожизненный правитель ушел в небытие, а другой еще не достиг вершины. В это время сценарист и режиссер Алексей Петрович Шушин, как о писателе, о нем узнают позже, представлял художественному совету только что снятый фильм «Хороший человек». История простая, лиричная и светлая. Молодой парень, Петька Звонков, работая шофером, водит грузовик по дорогам Забайкалья. Встречается с разными людьми и начинает жить их заботами. Всеми силами старается помочь окружающим, поддержать, дать совет, вернуть веру в лучшее. Делает это совершенно бескорыстно, даже, не обижается на встречное раздражение, вместо благодарности. Совершать добро, смысл его жизни. Художественный совет проверял готовые фильмы, перед выходом на экран, в прокат, на предмет качества работы, соблюдения принципов политики и морали государства. В него входили деятели кино, представители партийных, силовых органов, особенно специальных служб, а также человек из народа, квалифицированный рабочий, уважаемый на своем предприятии, а то и в стране. На этот раз им оказался слесарь высшего разряда на известном заводе, Герой Труда. Этих людей давил груз ответственности. Если они принимали фильм, а потом, он не нравился власти, то наступали серьезные последствия. Лишение званий, должностей, билетов. Испорченное настроение, карьера, судьба. Просмотр шел с интересом, не шептались. Наконец, миновали финальные титры, в зале зажегся свет. Началось обсуждение. В целом, фильм понравился. Деятели кино, слегка, придирались к мелочам. Однако, Алексею Петровичу удалось их убедить в правильности своего взгляда на раскрытие избранной темы. Представители партийных и силовых органов отхода от генеральной линии и пропаганды враждебных идей не выявили. Режиссер уже облегченно вздохнул, как попросил слова Герой Труда. - Кино, конечно, хорошее, доброе, - начал он. - Но почему про шофера? Мне, как слесарю, обидно. Всю жизнь на одном заводе. Трудился, что есть сил, - словно, невзначай, коснулся золотой звезды на груди. - Коллектив за собой вел. Добра людям, всяко разно, побольше этого сделал. Да чем он хорош? Одиночка. Ездит туда - сюда. Встревает, когда не просят. На грубость нарывается. Все урок не впрок. Может, добрый, но глупый какой-то. Кому его история интересна? Лично мне, так нет. Умолк. Наступила гнетущая тишина. - Есть, что возразить народу? - насмешливо спросил режиссера председатель совета, заместитель ректора института кино, когда-то известный, но давно не снимавший. - Есть, - поднялся и расправил плечи Алексей Петрович. - Да. Одиночка. Ему трудно. Бывает больно от человеческой черствости. Но он виду не показывает, перемалывает в себе. Сохраняет свет добра и людям дарит. Против толпы пойдет, если правду за собой чувствовать будет. На таких вся наша жизнь держится. А мы не замечаем. Принимаем, как должное. Не ценим. Об этом фильм. Сел. Чувствовалось, что напряжение немного ослабло. - Так это скрытый герой, - удивленно произнес представитель партии, второй секретарь ближайшего к киностудии райкома. - Виноват, сразу не понял. А народ понял? - обратился к Герою Труда. - Извините, - потупился тот, - И я не понял. А то, разве стал бы чего против говорить, если герой. - Вот, - поднял палец вверх представитель партии, - Не понял Вас народ, - обратился к режиссеру. - Подождите, - вскочил Шушин, - Фильм смотрели. Всем понравился. У одного возникли сомнения. Их разрешили. А понимание придет. Сразу или постепенно. Кто поймет - хорошо. Задумается – еще лучше. Заглянет в себя – замечательно. Совесть будоражить надо, а то многие забудут, что она есть. Иссяк и тяжело опустился на стул. Хотел убедить, но в лицах членов совета застыло недоумение. - Про совесть у многих Вы не говорили, а мы не слышали, - медленно и тягуче произнес представитель силовых органов. - Мне фильм понравился. Но с непониманием народа надо что-то делать. Если герой скрытый, надо раскрыть, - предложил он. - Вот именно, - поддержал второй секретарь райкома. - Пусть совершит подвиг. Тогда все поймут. - Может, ему еще погибнуть при этом? - с горечью спросил Алексей Петрович. - Стать вечным примером для подражания, - закончил с нескрываемой злостью. - Ни в коем случае, - замахал руками секретарь, - Хватит с нас погибших героев. - И на том спасибо, - внезапно подступила отупляющая усталость, готовность на все, лишь бы фильм вышел и труд команды организаторов и артистов не пропал даром. На том и решили. Режиссеру доработать сцену с подвигом главного героя. Доработал. Так возникла знаменитая сцена с горящим бензовозом. Никто, потом, не спрашивал, как Петька чужую машину без ключей завел. Небрежной вышла сцена. Словно, показывала свою ненужность. Зачем хорошему человеку что-то доказывать? Да еще подвигом? Следующая сцена, в больнице, была оправданием режиссера перед зрителем. Петька не может объяснить своего героического поступка. Для него время от крика о возгорании машины до пробуждения в больнице сжалось в одно мгновение. Действия были совершенно бездумны. На уровне инстинкта. Без какого- либо осознания. Будто, этой сценой, режиссер говорил членам совета: «Вот вам подвиг». Как корил себя, после, Алексей Петрович, за эту доработку. Лишней, инородной смотрелась концовка. Когда знающие толк в кино на это намекали, отвечал: «Не спрашивайте». Одиннадцать лет чувствовали себя людьми, а не расходным материалом в руках власти.