Казалось, нету осени конца,
но вот фонарь примерил чепчик белый
и ясный свет - как с детского лица -
февральской ночи осветил пределы
и тротуар. Асфальт серей свинца,
но только блёстки первые завижу,
пусть от природы фокусов завишу,
гляжу в окно. Огнистая пыльца
ложится на безлиственные кроны.
И вот уже нахохлились вороны.
Парит жемчужный лебединый пух.
И тишина ласкает нежно слух.
И кисть художника отзывчиво-светла
касается оконного стекла.