В нашем городе поставили памятник. Точнее даже не поставили и не соорудили, а воздвигли. И даже не памятник, а монумент. Памятник Палачу. Большой такой и красивый. Отлитый из бронзы – с красноватым оттенком. Постамент напоминает плаху – как и полагается очень даже. А сам памятник – Палач, то есть – такой мужественный, уверенный в себе, мускулистый – настоящий русский мужик, взгляд искристый, стальной, рубаха нараспашку (душа тоже), рукава закатаны (как у мастера), топор в руках огромный. Красотища, да и только. И надпись золотыми буквами по кругу: «Палачу от благодарного русского народа». Памятник воздвигли на липовой алее. У нас в городе вообще любят липу очень. Всё у нас липовое – и чай пьют липовый, и мёд на базаре липовый, и в храмах у нас иконостас липовый, и пряники тоже – с мёдом липовым. И даже у губернатора фамилия Липовый. И подумалось мне, что и топорище к топору Палача легче всего вырезать из липы. Может и не такое крепкое будет как из дуба, и не такое удобное как из клёна или ореха, но нам бы только топорища искать да мастерить для казни Петровской – поломается, так другое тут же смастерим.
К памятнику приводят детей – школьников неспокойных особенно. Дети несут цветы – красные гвоздики – прямо к подножию плахи кладут. И у всех детишек при этом на шее красная тряпка завязана. Дети шеи вытягивают – будто упражняются. А учитель тут же с рассказом нравоучительным: «Палач – это спаситель земли русской. На палачах Россия и держится. И если бы не Палач – пропали бы мы все ни за грош! На Палача одна надежды и упование!» Музыка при этом такая праздничная и торжественная. Действо сие происходит на День Палача или на Праздник Топора – после народных гуляний.
Детишки, которых приводят к памятнику наставники, как-бы делятся на две категории. Одним учителя глаголят: «Вот вырастите – тоже палачами будете! Берите пример!» А другим – они и ростом пониже, и накачаны не так, да и очкарики в большинстве своём – так им иное говорят: «Все мы должны как один готовы быть – если надо, если Родина скажет – так на плаху пойти за Отечество наше, за идеалы наши… Ибо надо так... Поэтому шеи заранее тренируйте, упражняйтесь – как на плаху голову склонить…»
Памятник стал украшением города – так гордятся этим монументом граждане, так любят памятнике этот – просто души не чают! Толи в теле то ли вообще. Даже герб городской изменили – теперь там красуются Палач, два топора, плаха, цепи и всё так в колосьях золотистых и ленточках красных. Хотят даже наш город в Палаческ переименовать.
У нас даже медицинское училище имени Палача. Там медсёстры будущие учатся лечить больных кровопусканием. А в церкви икона есть: там вместо Христа лик Палача изобразили. В ореоле таком он там с топором в сонме Серафимов. Народный богомольный к иконе сей припадает, целует образ чудотворный, от суетной жизни земной освобождающий. В университете местном на историческом курс лекций учредили: «История палачества и казней». Музей краеведческий переделали в «Музей пыток и казней» - открыт с утра до вечера без выходных.
И ритуал встречи Нового года на детских утренниках изменился. Ныне у нас вместо Деда Мороза к детишкам приглашают Палача. Воспитательница у ёлки соберёт детвору – кто в костюме утопленика, кто висельника, кто заключённого и с улыбкой: «Дети, а давайте позовём Палача! А то без Палача Новый год к нам не придет!» И все дети хором: «Палач! Палач!» И выходит он в красном балахоне, только прорези для глаз, руки волосатые, сапоги хромовые, топор в руках и мешок верёвкой завязан. А с ним девица бледная вся в белом и с косой. И Палач детишкам: «Дети! А кто нынче хочет умереть?» А все дружно: «Я! Я!» И Палач им из мешка подарки – кому гробик игрушечный, кому мыло и верёвку, кому камень на шею…
Недавно приехал в наш город Старый Контрабандист. Так, в гости. Даже не по делу. Посидели мы, поохали, погутарили, перекинули стаканишки с жидкостью прозрачной в горла наши (пока целые), а он мне (как старому другу) такое вот: «Культ Палача в этом городе чужой. Не здешний. Его сюда завезли. Контрабандой. Из страны, где нынче убивать людей стало уже не модно. Не нужен он там стал. Его за бесценок купили и в старом чемодане порванном притоварили. Культ прижился – народу понравилось, власть имущим тем более. Остаётся только удивляться… Жаль, что ничего хорошего у меня контрабандой привести в этот город не получается. Навыки уже не те – с годами теряю форму…»