Прочитал стихотворение «Мальчики играли в Бога» замечательного поэта из Санкт-Петербурга Владимира Плющикова и защемило сердце, всколыхнуло придонье памяти:
Мальчики играли в бога...
Деревянный крест.
Запылённая дорога,
Вдоль дороги лес.
Молоток, моток шпагата,
Несколько гвоздей.
Кот ни в чем не виноватый,
Четверо друзей.
На костре пекут картофель
Четверо ребят.
Под сосной, как на Голгофе,
Рыжий кот распят.
Лижет...
Лижет...
Лижет воздух...
Рядом - пустота.
Смерть кошачья ходит возле
Страшного креста.
"Вроде сдох - сказал Серёга -
По домам пора."
Мальчики играли в бога.
Кончилась игра.
… Крымская весна 1968 года, года моего 9-летия. В сельском заброшенном парке я со сверсниками среди больших пацанов. Большие – это те, кто старше лет на пять и более, то есть 14-15-летние подростки. Они – заправилы во всём и беспрекословные авторитеты для такой мелюзги, как мы. Парк – одно из любимейших мест наших сборищ для игр и забав. В этот раз в нём устроено стрельбище, но не из рогаток, а настоящее, как на стрелковом полигоне: кто-то из больших пацанов заимел доподлинную пневматическую винтовку, «воздушку», такую как в районном тире, где один патрончик для выстрела стоит аж три копейки!
На земле и на кустах расставлены-развешены мишени – пустые консервные банки и спичечные коробки. Стрелки-счастливчики, разумеется, из избранных мальчишек, из больших. Мы, малышня, на установке мишений и завистливые зрители.
«Бах!» - звучит винтовка.
«Дзынь!» - звенит банка.
«В точку!» - ликуем мы.
«Бах!» - хлопает «воздушка». Но… спичеченая коробка остаётся стоять не шелохнувшись. И презрительное словечко «мазила» доносится до ушей промахнувшегося. Винтовку у него нетерпеливо перехватывают очередные руки. И всё повторяется.
«Бах!». «Дзынь!». «В цель!». «Мимо!».
Весело! Лихо!
А потом кто-то приносит серого кота. «Живая мишень!»
Покорного котофея, привыкшего к человеческим рукам, привязывают к дереву. Стрелки становятся на пятиметровую линию огня, самый меткий из них начинает целится.
«Пуф!». И первая же свинцовая пулька пробивает лоб животного. Из раны выпучивается кровово-белёсый волдырь. Но кот жив. Осознав, что его убивают, он мечется, извиваясь в цепких путах, щерится белыми клыками и по-рысиному громко шипит.
Это веселит больших пацанов и ужасает нас, мелюзгу.
- Теперь я! – торопится зарядить оружие следующий. Вставив пульку и захлопнув ствол, он картинно метится в шипящую мишень. На пасти кота уже образовалась кровавая пенка. Уши его прижаты, а из раны растёт и растёт ужасный волдырь…
- Не надо! – подбегает к стрелку один из нас, «мелких», мальчик по прозвищу Ивашка.
- Да пошёл ты! – отталкивает его ногой вдохновлённый расстрельщик.
Но Ивашка, заслоняя кота, встаёт под дуло винтовки. – Не стреляй, не убивай его!.. – На глазах мальчишки выступают слёзы.
Но разве может какой-то малец загасить пламенный азарт больших пацанов? Даже слезами! И они попросту отбрасывают заступника в сторону с места действия.
Громко хлопает второй выстрел. Пулька попадает в цель – теперь в бок кота. Животное извивается в последних муках…
И тогда из-за спин опять выбегает Ивашка. Закрывая жертву собой, он идёт в наступление на убийц – один против всех! От обиды, жалости и бессилия, как последнее своё оружие, мальчишка выпускает из носа… густые обильные сопли. Размазывая их кулачками по лицу, он ревёт белугой, угрожая перемазать всех липкой слизью. И действительно: стрелки, боясь испачкаться, разбегаются по сторонам - кто со смехом, кто с брезгливостью и негодованием...
…Вот такая картинка полувековой давности всплыла из глубины моего сознания. Несчастный кот тот, конечно, погиб, а мальчик Ивашка вырос, чтобы однажды увидеть это стихотворение и рассказать свою похожую историю.
21.01.2020