Я караульный первого поста третьей смены рядовой Полудушкин. Звать Алексей. Третий час стою на посту часовым. Затягивается смена. Не спешит новый караул. Пост единственный. Склад. Невелик наш гарнизон, а часть, где служу, помещается в трехэтажной казарме. Я служу в роте охраны. Уже четвертый месяц. Мог ли не идти в армию? Вполне, если бы имел надежное место в жизни и знал, чего хочу. Пока не знаю. Есть некоторые умственные и творческие способности, но лень мешает их развить. К тому же, знакомый отца, отслуживший больше четверти века, порекомендовал уговорить военкома направить в эту команду. Здесь, говорит, настоящая служба, без послаблений. А воевать не надо, не пошлют. Родители и согласились. Я не возражал. Потом выяснилось, что команда велика. Вместе с сильными и крутыми в службе частями есть такие, как наша. Мелкие, отдаленные, где командованию самому надоело служить. Жизнь определяют сержанты- контрактники, а понятие о ней у них своеобразное. Работа от забора и до обеда. Бери больше, кидай дальше. Отдыхай, пока летит. Сон и голод ведут каждого из нас. До обеда сон, после - голод. Думаю, что это нервное. Реакция на незнакомую и большей частью враждебную среду. Одних ты раздражаешь, другим все равно. Я осваивал неизвестную землю, впитывая ее законы и правила. Главным делом, помимо повседневной работы по улучшению материальной базы, была караульная служба. Выполнение боевой задачи в мирное время. Склад составлял всю ценность части. Его требовалось охранять и оборонять, не щадя жизни. Как своей, так и чужой. Говорили, год назад часовой застрелил, случайно забредшего на пост глухого грибника из соседней деревни. Поучил в подарок от командования именные часы, поскольку действовал строго по уставу. Окрикнул, предупредил, пальнул в воздух, ну а потом метко поразил цель. После присяги стали готовить к караульной службе. Устав заставляли учить наизусть. По-другому не бывает. Отскакивало от зубов. Настал этот день. Было нас шестеро. Начальник караула – лейтенант Помощник и разводящий – сержанты-контрактники. Да трое караульных. Пашка, Андрей и я. Пашку с призывного пункта знал. Человек простой, крупный, с четким делением окружающих на своих и чужих. Здесь я для него свой. В городе так и не знали бы друг друга. Парень надежный, но до чего ленив. Были как-то во внутреннем наряде дневальными. Я очередным – вход и оружейную комнату караулю, а он порядок наводит. Пол моет, как в замедленном кино. Опять до отбоя наряд сдавать. Старый дежурный просто передаст нас в распоряжение нового, и сдохнем от работы, как кони. Пашка медлит, я постепенно закипаю. - Не ленись, Пашка, - выдавливаю с трудом. - Не ленись. А он ноль внимания. Как на такого сердиться. Андрей, тот на своей волне. Говорит, что видит себя со стороны, как героя сериала, снимающегося в течение года. Что бы не случилось, все пройдет. В шахматы, шашки хорошо играет. Умный, куда мне с Пашкой до него. Стращали нас, сильно, двумя вещами. Сном на посту и проверкой. В первом случае – сразу преступник. Во втором или герой, или дурак. Но итог обоих случаев один – дополнительное обучение в карауле. Заранее предупредили, что это очень плохо и часто бывает больно. Меня трясло от нездорового возбуждения. Пашка воспринял предостережение спокойно, а Андрей, видимо, ничего не понял. На посту я смотрел в оба, прокручивая в голове устав. По возвращению, а бодрствующую смену, усиленно наводил порядок. В отдыхающую старался забыться кратким нервным сном. Отдыхая, перед последним выходом на пост, был охвачен кошмаром. Рваными обрывками мелькали в мозгу слова «приговаривается», «фанера», «лось». Странно перехватывало дыхание, будто захлебывался. Счел предупреждением. Проверки не избежать. Уже лишний час стою. Дождался. Дежурный по части, капитан. С ним десять человек мобильного взвода с полной выкладкой. Вот оно, нападение на пост. Сейчас вам задам жару. - Стой! Стрелять буду! - кричу во всю глотку. Дежурный кричит о смене с поста. Шиш вам, знаем. Где разводящий, помощник начальника, начальник караула? До чего дешевая проверка. Хлопает выстрел в воздух. Залегли. Через двадцать минут УАЗик командира части подъезжает. Полковник, собственной персоной. Пухлый, щекастый, с вечно воспаленными глазами. Говорят, что после того, как в начале служебного дня задачу подчиненным поставит, запирается в кабинете и спит до обеда. Лет ему сорок семь, но на все шестьдесят выглядит. Тяжела жизнь большого начальника. Сейчас проворно подбегает к границе поста. Дежурный снова кричит спуститься. Теперь можно. Подхожу. Докладываю. Не успеваю закончить, как огромные руки прижимают к плотному телу. - Лучший, - шепчет полковник. - Сберегла судьба. К награде представлю. Вернул нам разум. Молодец. Солдаты мобильного взвода занимают укрепления перед складом. Не к добру. Война, что ли? Или внезапные учения? Или внезапный проверяющий из главной части? Разрывают голову вопросы. А ответ сражает наповал. Пашка два караула, разом, расстрелял. Обоих начальников, помощников, разводящих положил. И Андрея. Тот, видно, даже понять не успел. Караульных другого караула раненых в госпиталь отправили. Один уже там умер. Вот к чему снилось. И снилось ли? Знаю лишь, все теперь по-другому будет. Для каждого из нас.