У лабаза звёрьё беззащитное…
Три оленя под пулями сгинули.
Покуражилась шобла элитная –
недобитышей своре подкинули…
Шашлыки из свежатины кушали.
Осетров били в бочках остро́гами.
Захмелев певчих девок прослушали…
А потом их за прелести трогали.
Очковатый племянник хозяина,
гносиолог, замо́ренный книгами,
обожравшись, цитировал Сталина
и сучил бюсту Феликса фигами.
Много пили, хозяина славили.
На три голоса спели «Дубинушку».
В кинотеатр домашний заправили
DVD из хитов Тарантинушки.
Заплохело бухгалтеру Дымичу.
Отрыгнув косорыловкой выпитой,
за толчком он надыбал «максимыча»
и к столу его с пафосом выкатил.
- Ща, я впарю вам Герцена с Гегелем,
Уму Турман, под Гоголя с Нобелем.
И шмальнул в собутыльников егеря,
развалив туесок с гонобобелем.
Прошла очередь выше компании –
лишь слегка зацепило хозяина.
- Твою мать! Захотел пиромании?
Ну, так я исполняю желания!
(Ксенофонт, хоть и числился егерем –
во втором управлении значился.
От спецслужб получал привилегии-
по заданию пил и дурачился).
Понесло Ксенофонта Трофимыча
как Гайдара в галоп по Хакасии…
Дал дуплетом по Бо́гдану Дымичу
Типа «выкуси там»... Или «накося»?
Ковырнуло очкастого выстрелом.
В потолок зафонтанила кровушка.
И в припрыжку с ухмылкой и присвистом
По столу прокатилась головушка.
Выдающийся Павел Иванович
(выдавались живот и седалище)
Шлёпнул в зад Ксенофонту с наганыча –
отомстив за кончину товарища.
Пулька шустро прошла по кишечнику,
выше пряжки, с кулак, выбив дырочку.
Зацепила две пары подсвечников,
чирканув полкану по пупырочке.
Больно стало фельдъегерю сизому –
он колечко рванул у гранатушки…
… Две козырные лярвы, по вызову,
по интиму его опознатушки.
Несказанно свезло губернатору,
прохиндею, мздоимцу, бездельнику.
Когда щёлкнул запал детонатора –
он сидел под кустом можжевельника.
По нужде припекло вороватого.
(через это - животное выжило)
Подпалило маленько горбатого,
да лобок лизануло – как выбрило.
Те путаны, что выжили в по́лыми,
под присмотром кумы узурпаторской –
по дурдому шатаются голыми
и стращают сестёр в ординаторской.
Мол, когда зацветают пету́нии,
(в том лесу, где стояла заимочка)
собирает шабаш, в полнолуние,
губернатор - шпион Тарантинушки.
Что с них взять то – убогие prо́blyady.
Ещё Путина кроют по матушке…
Ну, а так-то, безвредные, вроде бы.
Им укольчик поставят – и ладушки.
Санитары, умеренно пьяные,
за котлетку из чёрного хлебушка,
отнесут на матрасики рваные...
… И стыдливо зардеется небушко…