Весь как туман — тревожный, зыбкий —
был облик незнакомки той:
и одиночество в улыбке,
и взгляд с нездешнею тоской.
Лишь ярко ландыши белели,
и, вопреки насмешкам злым,
в них находил я параллели
с весенним творчеством моим.
И было что-то в незнакомке
таким понятным, близким мне...
Наверно, плач души — негромкий,
как свет в вечерней тишине.