Всю жизнь я верой-правдою служил,
неутомим был и горяч в работе.
Хозяин мой до пенсии дожил,
я ж в песне лебединой пру к последней ноте.
Кто за меня судьбу мою решил?
Я б сам ушёл корректно, по-английски...
Всю жизнь я верой-правдою служил,
теперь не нужен - значит на сосиски?
Всем телом молод, свеж, ни дать, ни взять,
года не в счёт, зовусь не даром Громом.
Я ж с места рву в карьер и фору дать
желаю фаворитам с ипподрома.
Согласен - пегий был, стал сивый,
подковывать давненько перестали.
Но в жилах кровь кипит, я чую силу,
я сплю и вижу, чтобы оседлали.
Каким конём был под седлом! Эх, жизнь была!
Я вспоминаю с чувством мазохиста,
как от натяжки рвали щёки удила,
как по бокам моим гуляла кожа хлыста.
Ах, как я землю рвал, когда толкал
её копытами, не чувствуя усталость;
наверно, я тогда её вращал,
по крайней мере, мне всегда казалось.
Я и сейчас, без малого труда,
возьму барьер, галопом путь неблизкий
я одолею. Вам же, господа,
из Грома не попробовать сосиски.
_ _ _