Мать не обнял единственной рукою,
Мотнув вторым безруким рукавом,
В ладони ткнувшись белой головою,
Слепым, обезображенным лицом.
Не он дополз на брюхе до Рейхстага.
Сгореть на Курской в танке не успел.
Не он потом всю жизнь бежал в атаку
Во сне, приняв грозу за артобстрел.
Не он патрон последний в револьвере
Берёг себе, плен презирая тем.
Не он приговорён был к высшей мере
Приказом номер 227.
В рай не вознёсся через крематорий.
Других, не угоревших в том дыму.
Вождь всех времён, народов, территорий
Этапами упёк на Колыму.
Не он подох в канаве от запоя,
Бездушием угроблен без следа.
К прилавку за пайком-подачкой стоя,
Не он сгорал под ругань от стыда.
Не он, беду в тылах перекантуя,
Где сытно жрал, не умирал от ран.
Медалькой юбилейною шельмуя,
Теперь орёт и он де ветеран.
Не он остался жертвой мелкой ссуды:
"Никто", мол, не забыт и "ничего".
Медаль Героя и клеймо Иуды
Другие носят, только и всего.
Не он в окопах на переднем крае
Не спал ночами, не смыкая глаз,
Не он салютовал Победе в мае,
Последний расстреляв боезапас...
Солдат стоявших насмерть батальонов
Упал в объятия вечной тишины.
Он стал одним из двадцати миллионов...
Шёл сорок первый, первый день войны.