***
Когда это началось? Не знаю, не обращал внимания. Жил, как жилось. Только вот в последнее время, когда ЭТО стало донимать, начал вспоминать, анализировать.
В детстве все дети – хулиганы, девочки в меньшей степени, мальчишки в большей. А мы с пацанами были «сорви-голова». Компания была веселая. Нас пятерых называли не иначе как «оторва» и «шпана оголтелая». Что только не творили. То с сарая прыгали, то на крышу девятиэтажки по пожарной наружной лестнице забирались наперегонки, то на крыше лифта катались. В футбол резались не на жизнь, а на смерть. (Помнишь, может, мяч с камерой резиновой, кожаный и со шнуровкой!) Ясен день – бывало и в окно мячом попадали. А иногда просто по тротуарам на самодельных самокатах с колесами из подшипников – шум на весь двор… Что там говорить - и взрывчатки делали и девчонок вечером «фантомасом» пугали. Вроде как ничего обидного или злого, а вот поди ж ты - шпана!
Сколько лет прошло, а все будто вчера. Да только где они все? Последний раз встречались на десятилетии окончания школы. А потом – пошло-поехало. Через 2 года пропал бесследно наш заводила Васька. Куда делся, что случилось? Никто не знает. Говорят, связался с «солнцевскими» братками, а там в 90-е годы нравы суровые были. Серега - тот из окна выпал, опять же в молодые годы – ровнешенько через 3 года после Васька. И чего он на окно–то полез? Конечно, так и поверил – окно мыть. Да ему еще в школе с доски мел стирать западло было. Я потом позже узнал, что у него мать всю жизнь уборщицей проработала, видимо детский комплекс, по Фрейду. Витька – тот в десант ушел. Он у нас в команде типа капитана был. Как какие спортивные игры или соревнования – он главный. Так ведь капитаном и погиб, настоящим капитаном - в звании. Горячие точки прошел и ничего – ни ранения, ни контузии, а тут …
С семьей на дачу ехали. Остановились у придорожного магазина дочери мороженое купить. Пока та выбирала стаканчик пломбира, Витька к кассе подошел. Вдруг три идиота в масках, наркотой накачанные, на мотоциклах подъехали, в магазин ворвались. Фильмов голливудских насмотрелись, пидоры:
- Это ограбление! – кричат, и к кассе.
Витя двоих подскочивших сразу вырубил, а третий с перепугу начал палить из боевого «макарова» куда ни попадя. Витька к дочери бросился, прикрыл своим телом и пулю в сердце словил. Тогда же и взяли подонков, а толку?
И тоже, случай этот произошел почти день в день через 5 лет после того, как Серега погиб. Так что из всей компании мы с Антоном остались. В последнее время мало общались, а тут вот год-полтора назад, объявился. Звонок от него странный раздался:
-Не отчаивайся, - говорит, - не твое это время. Недолго осталось до 55.
Сбивчиво как-то говорил, не в своей манере. Он ведь высоких чинов добился, доктор, профессор, умеет на конференциях, симпозиумах там всяких выступать. Почему позвонил, как он узнал, откуда? Не знаю, но только мне и в самом деле нелегко тогда было: ни работы, ни денег, ни дома, ни семьи. Хоть вешайся! И при чем тут пятьдесят пять?
Перезвонились, встретились, детство, юность вспомнили и тот самый случай…
***
Тарзанку, наверное, каждый знает – веревка, привязанная к дереву, на конце палка привязана. Схватишься за палку, оттолкнешься от земли, да посильнее, чтобы над оврагом или речкой пролететь и назад, на берег, а потом снова и еще раз, пока товарищ не оттолкнет: хватит, моя очередь…
У нас к старому дубу через толстенную ветку был зацеплен принесенный из школьного подвала старый канат - крепкий, надежный. Иногда нас мальчишек подвыпившие мужики сгоняли, катались – выдерживал. А тут решили канат перевесить («давай метра на два поднимем»), там и сук подходящий торчал. Я был самый ловкий, проворный. Силы особой, как у Витька не было, но брал сноровкой, скоростью. Пока все спорили, кому на дерево лезть, я уже забрался наверх, скинул петлю и с концом каната стал карабкаться выше. Канат 3 метра, плюс поднялся я метра на полтора-два, и до дна оврага около 3 метров. Короче, полетел я с этой высоты, неосторожно сделав резкое движение на скользкой после дождя ветке дерева. Вот тогда, пожалуй, в первый раз я ощутил ЭТО. В глазах потемнело, тишина мертвая, тело не чувствуется. Только давление какое-то - воздух густой… и ясность мыслей.
- Если шандарахнусь об землю головой, то все - конец; сгруппироваться и перевернуться и ногами вниз! Нет, откос крутой, прямой опоры не будет - подвернешь, покалечишь ноги. Да и не успеть этот трюк сделать, земля уже близко. Вот сейчас в землю головой воткнешься. Ну, что делать будем? Смягчить удар – руку вперед, чуть согнуть в локте (прямой нельзя – сломаешь); голову втянуть в плечи, подбородок к груди, повернуть чуть влево – удар с правой стороны будет; колени согнуть, уменьшить амплитуду - это поможет сгруппироваться, перевернуться через голову при падении. И аккуратно - там внизу корни дерева! Упасть нужно между ними, иначе хана позвоночнику. Вдоль корней по откосу пару кувырков-оборотов, ну вот вроде и все… Трахнуло меня об землю премило. Дышать получалось только на вдох.
- Не выдохнешь – не выживешь - пронеслась мысль. Послушно захрипел, через силу выдыхая: «А-а- хр-р-р». И уже свободный вдох… и выдох со стоном, и задышал…. В голове прояснилось, свет появился дневной. Открыл глаза, надо мной склонились пацаны.
- Ну, ты даешь! – восхищенно и с удивлением произнес Васька, хлопнул меня по плечу. В нашей компании это была наивысшая похвала. Антон помог подняться, как-то внимательно и озабоченно на меня посмотрел:
- Я за тебя испугался. Как тебе это удалось?
- Что?
- Выжить…
Саднило ушибленный локоть, болело потянутое запястье. В горле першило от надрывного хрипа, но дыхание восстановилось, правда, неглубоко, видимо еще отбил легкие – бок был как каменный. С ногами все в порядке. Посмотрел наверх. Ого! Ребята в ожидании моего восстановления стояли рядом.
- Ну, как я летел? Здорово? - харахорясь, спросил я.
- Дурак! - ответил Витька, - тебе же полметра не хватило, чтобы вон об ту железяку башку разбить.
Оглянулся - из земли торчал ржавый обломок рельса. Если бы чуть-чуть в сторону…
- Выпендриваешься? Сальто крутишь, чучело. Спортзал для этого есть!
После такой отповеди не хотелось даже оправдываться, что, мол, поскользнулся, не удержался. Неловкая пауза затянулась. Пацаны стали расходиться, кататься больше не хотелось. Один только Антон остался со мной, и ему только одному я рассказал, как было дело, как кто-то подсказывал, что делать, как себя вести, разъяснял. Товарищ недоверчиво слушал, не верил. Он знал, что я горазд на выдумки. А я и сам, пока рассказывал, засомневался – уж очень долго я падал! Потом уже, дома я задачку сам себе составил: с высоты 10 метров, в свободном падении находится тело массой 42 кг. Вопрос – сколько времени длится падение, и с какой силой оно грохнулось о землю. В соответствии с формулой t=√ 2h/g получалось, что полет длился полторы секунды! За это время не только инструктаж о правилах безопасного падения не получишь, мама сказать не успеешь! А сила удара об землю составила = 2100 дж (mv2/2 при скорости 10м/сек), что соответствует силе удара перфоратора или отбойного молотка.
Во время нашей последней встречи Антон открылся:
- Знаешь, я ведь решение о профессии принял после твоего опасного прыжка. Так что ты являешься крестным моей докторской диссертации – о свертываемости времени. Она на первый взгляд фантастична, но имеет место быть! Еще он говорил про всякие научные эксперименты, а мне почему-то в памяти осело: «числа Фибоначчи».
Позже, когда анализировал, вспомнил странную периодичность смерти друзей: 2 года , 3 года , 5 лет. Вот они, числа Фибоначчи - числовой ряд, где каждый следующий член – сумма двух предыдущих. И Антон объявился через 8 (3+5) лет. Видимо уже тогда осознал или просчитал…
***
Потом была глупость. Провожал одноклассницу, это уж в последнем классе школы было: первые взгляды, первые чувства… Когда в темноте из-за угла появилась пара местных хулиганов, я их даже не сразу заметил – под рукой теплое девичье тело. Только она вдруг вздрогнула (от неожиданности или страха?), плотнее прижалась ко мне, прошептала: «Пойдем, пойдем скорее». Не удалось.
– Эй, кавалер, двигай сюда! Ну, чо тормозишь? Тебе говорят, брось деваху – один из них подошел и резко дернул за рукав.
Я пошатнулся, для устойчивости отцепил ее руку. И опять, как тогда – время замедлилось: ясно увидел, что будет дальше. Удар справа в челюсть, потом ногой с разворота опять же в область головы (каратист чертов). Но этот, по крайней мере, «джентльмен» – дерется по правилам, опаснее тот другой, исподтишка подходит сзади и в руке нож. Левой рукой слегка смягчил правый хук (все равно достал-краской взорвалось в мозгу, даже присел, что оказалось полезным – ботинок пролетел над головой). Соперник не удержался, по инерции прокрутился, ища равновесия. Доли секунды было на то, чтобы осознать действия второго. А тот уже с ходу наносил удар, острая сталь блеснула около бока. Чуть в сторону, перехватить кисть (двумя руками!), вывернуть ее, чтобы выпал нож. Не удачно. Черт побери, нож не выпал. Вовремя я его не отпустил, и по инерции нападающий налетел на собственное оружие. Первый вдруг увидел падающее в крови тело товарища, резко сменил тактику и заголосил: «Убивают!»
Кончилось все за какие-то секунды, но менты – тут как тут, словно в кустах сидели –поджидали, как дела повернутся.
И повернулось все и пошло наперекосяк: побоку мечты об институте и загранкомадировках, потому как у одного из нападавших папа – прокурор, а у другого мама - работник префектуры.
- И был суд, приговор и высокий забор, и решетка на окнах и нары, паренек молодой был обижен судьбой, срок тянул под бренчанье гитары – гнусаво с дворовыми интонациями затянул сосед. Открыл глаза, посмотрел на меня и продолжил:
- Единственный плюс – научился играть на гитаре. Сколько не пытался в школе – никак. А тут времени хоть отбавляй… Песни сам сочинял, сидельцев развлекал. Музыкантом звали. Играть прилично научился, сам подбирал по слуху, вот «Лунную сонату» могу – что не веришь?
- Верю, верю - откликнулся я – на чем же играть Бетховена, как не на гитаре в колонии для малолетних.
- Ладно, веришь - не веришь, твое дело. Попробовал в музучилище по наивности. Посмеялись только. Говорят – вам, молодой человек, азы осваивать надо, подучитесь – приходите, талант у вас есть. А что мне талант? После освобождения, как инопланетянин – никто не замечает. Вроде как есть человек, а вроде как нет тебя. А тут дружки после отсидки объявились, вторая ходка. Теперь уж по-серьезному – не отбрешешься, не малолетка. Рецидивист!
Так бы все и шло, да Андрюха поправил мою жизнь. Как-то зашел по-соседски (на одной лестничной площадке в соседних квартирах жили):
- Давай - говорит - по маленькой, а то тоска заела.
Посидели – поговорили. Он мне про себя, я ему про свою жизнь.
- Приходи - говорит - в гараж. Нечего тебе прозябать. Заработок неплохой, работа не пыльная, а с начальством про тебя я порешаю.
Так вот и пошло - дом, гараж, ездка и снова гараж… Одно смущало – фуру запечатанную дадут и не открой. Так до сих пор не знаю, что возил. А меня устраивало: я водитель – что в накладной знаю, а что в кузове не мое дело, на то есть руководство.
И вот как-то с Андрюхой на его «Ниве» по трассе шли – подвозил меня до дому из гаража. Утро раннее, на дороге никого – и только вдруг со встречки наперерез КамАЗ. Видимо, водила заснул. Андрюха профессионал – среагировал точно и быстро, да только скорость была не малая и поворот близко. От КамАЗа увернулись, а вот за счет резкого торможения и поворота автомобиль занесло, крутануло и кувырнуло пару раз через крышу в кювет. Одно достоинство нашего автопрома я вынес – «Нива» после этих кульбитов встала на колеса. Я вылетел через лобовое стекло, а Андрюха остался в кабине уткнутый головой в баранку. Не помню, каким образом я выпал из автомобиля, только в голове сидело одно – нужно добраться до аккумулятора, снять клемму. Зачем это нужно? Время тянулось бесконечно долго. Вот я пытаюсь проникнуть сквозь ватное пространство, воздух густой, как желе, но кто-то требует, я не могу сопротивляться - ИДИ, ВПЕРЕД. Человек не в силах сорвать замок капота и открыть крышку, но у меня это вышло. Невозможно снять зажим с клеммы аккумулятора – она завинчивается намертво - крепится гайкой. Однако у меня получилось. Спросите у любого специалиста – нереально порвать руками ремень безопасности, но я это сделал. При этом я не прилагал, как мне казалось, значительных усилий. Только материализованное время могло объяснить это.
А после всего этого я вытащил товарища из искореженного авто и оттащил метров на 20, где в изнеможении свалился на землю. Все это было как-будто с другим человеком, только никого кроме нас не было, а раскрытый капот, порванный ремень и сорванная клемма – были. А еще незаметно сочился бензин из пробитого карбюратора.
Приехавшие санитары, вызванные кем-то из проезжавших, удивлялись, как я мог с переломанными ногами двигаться и тащить стокилограммового товарища. А я объяснять не стал…
Знаешь, я ведь потом нашел этих двух ублюдков – один в министерстве, другой в депутатах. Мою судьбу сильно изменили, а у них все, как положено – по прямой, по восходящей: должности, семья, дети. Один - тот, что с ножичком был, чуть не обделался, когда я к нему подвалил. Они с женой ребенка в коляске прогуливали. Подошел я, поздоровался… вежливо так.
- Помнишь меня? – спрашиваю.
Он только головой кивнул, слова сказать не мог, и страх в глазах. А ведь на суде без запинки красочно расписывал, как я с ножом на них напал и деньги требовал. И жена его, молодая, красивая (та девчонка, с которой в тот злополучный вечер гуляли) тоже меня узнала… Обнял я ее, в губы поцеловал…. Стерпел, смолчал, с-с-сука… Вот так вот. Теперь, вспоминая, переживаю: она–то вроде как ни при чем…
А сейчас я на профилактике: доктор - мой старинный школьный товарищ, сюда к себе пристроил. Работают профессионально, обслуживание хорошее и вопросов лишних не задают – он посмотрел на иконостас из татуировок на груди – оно хоть и модно, да пейзажи не те! Да, так вот… завтра день рождения у меня – 55! Готовься, отметим!
И помни, это тоже число Фибоначчи…
***
Луч утреннего солнца разбудил теплым ласковым прикосновением. Огляделся - больничная палата. Вошла милая сестричка:
- Проснулись, как дела?
- Нормально. А где сосед? – взглядом показал на пустую застеленную кровать
- Какой сосед? Вы здесь один - доктор распорядился, чтоб к вам никого не клали. Обход через полчаса.
- А еще - Антон Сергеевич хотел с вами пообщаться. Не возражаете? – улыбнулась она.
- Антон Сергеевич? – кольнуло воспоминанием.
- Да, заведующий клиникой.
Чувствовал я себя прекрасно, даже будто помолодел. Поднялся умыться. Прошел, прихрамывая, в санузловый блок - умывальник напротив двери. Посмотрел в зеркало над умывальником… и обмер: оттуда глядел на меня сосед по палате... А за ним в отраженном проеме незакрытой двери - силуэт доктора в белом халате. Я обернулся:
- Антон?!
В палате на тумбочке возле кровати «соседа» стояла картонная упаковка баночного пива…