Ночью тёмной, ночью злою тучи бродят над землёю… А по глянцевому слою мутных вод Москвы-реки мимо зарослей ракиты, парапетов из гранита здоровенное корыто тянут, тянут бурлаки… В том корыте (то есть, в барже) по реке плывёт поклажа, что на вид подобна даже не поклаже, а горе… От неё исходит мощно (денно прёт, и веет нощно) необычное, но точно – препаскудное амбре. И от этого спонтанно мужики, что баржу тянут сыплют словосочетанья, содержащие непре’- менно массу междометий, перемешанных при этом со словами, коих нету в современном словаре, и себя, на всякий случай, осеня рукой могучей, озираются на кучу, высотой с Хамар-Дабан (как бы, вместо чашки чая жахнув порцию ерша, и возмущённо вопрошая: Боже, что это за дрянь?)… У меня про то корыто кое-что уже нарыто, так что, граждане, смотрите – там не тухлый пармезан, не отрава тараканья, не микстура от урчанья в животе, а вкусный крайне плод заморский дуриан волочится до столицы… А в столице дым клубится, вся шишига веселится, и танцует, и поёт! Вся чертячья шайка-лейка – мудреватые кудрейки, кудреватые мудрейки (кто их к чёрту разберёт!) по-дурацки словоблудя, толи в чане, толи в блюде для всего простого люда, и для дам, и для господ – варят, с прытью им присущей, от болезни от падучей, для реакции для лучшей, и на всякий прочий случай – очень сладкий, но вонючий дуриановый компот. * Угощайтесь, господа, на здоровьице! PS: Спасибо Владимиру Владимировичу за "кудреек" и "мудреек"