Ты можешь бить, но — чур! — не до смерти,
в словах захлёбываясь нервно,
Ведь на твоей — не чьей-то! — совести
моя оболганная верность.
Теперь — хорош сопеть и ластиться,
когда кусок не лезет в горло.
Твой бутерброд засох, а маслице,
как залежалое, прогоркло.
Не навсегда на сердце ссадины,
С усмешкой вспомнятся обидины
И лишь помянется досадливо:
Итог был, в общем-то, предвиденным.
23.04.2019