В чём-то, наверно, эта зима права, Пряча под снегом рёбра голодных улиц. Мысли застыли, в мрачном кольце замкнулись. Руки согрелись, шкаф превратив в дрова.
Комнаты много, чтоб натопилась вширь. Мебели мало, чтоб дотянуть до марта. Город всем телом всё-таки мёртв суммарно. Каждою крошкой всё-таки город жив.
Длятся столетья этой зимы – не дни. Свет ли, дымок ли – жизни любая форма. Смерть кипяточно пережигает горло. Город редеет. Таня ведёт дневник.