в эру первоцвета кавээнщины восемь липких рук, четвёрка харь пашку (то ли дуру, то ли женщину) под стакан делили, под сухарь. дождь перечеканил грязь под сценою, в мокрых ямах горстки воробьёв. дочку пашки звали вроде леною. или светой. суки с кобелём волны гнали мартовскими лужами. - малый, пусть жидков гоняют псы, мы решим в очко, кто пашке суженый. хочешь за пятак в её трусы? * в парадной форме трое имярек. задворки офицерского палаццо. дешёвой девки брошенное в снег, что от служивых дети не родятся и можно всем троим за три рубля изведать прямо в этой подворотне любовь земную, только быстро, бля, по скидке для солдат иногородних. промокший ветер в стылых проводах гундосил как бранившаяся сука. узбеку с венгром кончилось тогда. еврей рублём игрался близоруко. казаться не хотел святей других и мог любовь земную закавычить, но женщину не делят на троих… мальчишка не менял своих привычек. * остывший чай. косноязычный слог. на козырьках ссутулившихся зданий июльской ночью бьёт баклуши б-г, секунды тают в гонке тараканьей. в безвременье ложась наискосок, мужчина выключает телесплетни. дыханием щекочет ей висок. и засыпает в женщине последней.