Знаете, что? Это только поначалу так кажется... Кажется, что ты всегда сможешь вовремя остановиться, кажется, что ты в любом случае не съедешь с катушек, возьмешь себя в руки. Возможно - но не в моем случае. И как я только во все это ввязалась? И что у меня осталось теперь? Валяюсь на сыром асфальте, половиной фейса в холодной грязной луже. Кажется, что меня вот-вот вывернет наизнанку. Хэнды сплошь в крови, фейс тоже. Ребра ноют от боли, из пореза на моей ноге херачит кровь, прямо в эту грязную лужу. Адреналин, что до этого кипел, просто зашкаливал в моей крови, постепенно улетучивается, и я чувствую боль куда сильнее. И я снова рыдаю. Рыдаю, как какой-то сопляк, которому жестоко досталось в потасовке. Впрочем, так оно и есть... И как я до такого докатилась? Я всегда была в хорошей форме. Я запросто могла набить табло любому негодяю... когда рядом был Малкольм, черт возьми. А что теперь? Валяюсь в какой-то подворотне; в крови, грязи и ушибах... Дружище мой прежний все-таки подоспел. Приди он на минуту позже, возможно, последствия для меня стали бы катастрофичными. Я, кажется, обязана ему жизнью. Но мне больше не хотелось иметь вообще никакого дела с Малкольмом.
-Тш-ш! Тш-ш! Ну только не надо хныкать, дорогая! Ты ведь не хныкалка какая-то, - он все еще здесь? Блин... Я услышала, как Малкольм опустился ко мне, и его широкая ладонь легла на мое плечо. - Ну-ну, перестань! Посмотри на меня! - махач выбил из меня остатки энергии, поэтому Малкольм, не прилагая усилий, приподнял меня с грязного сырого асфальта, удерживая за плечи. - Разве так можно, а? Рот в крови, тушь растеклась... Давай сотрем, так ведь будет гораздо лучше, да?
-Нет... уходи отсюда!! Оставь... м-меня! - дрожащими от холода и боли губами с трудом выговорила я. Мне казалось, будто я слышу себя со стороны. И слышу вовсе не себя, а какого-то пришибленного заику.
Если бы не Малкольм, удерживающий меня, я бы уже откинулась обратно, сильно приложившись затылком прямо о жесткое асфальтное покрытие.
-Тш-ш! Вот, уже получше... да, дорогая? - сквозь мокроту на глазах я видела, как старый мой дружище Малк утирает бумажной салфеткой мои щеки, залитые грязными разводами туши, слезами, соплями и прочей гадостью; утирает разбитый, покрасневший от крови рот. В полутьме ночной засраной подворотни, нихрена не освещаемой тусклым светом из окон, я все же разглядела, что на носу моего "приятеля" тоже краснела кровь. Малкольму все-таки тоже досталось. Досталось прямо по нахальному фейсу. Причем, нормально так досталось. Но, казалось, Малкольм не придал этому особого значения.
-Что тебе еще от меня нужно? Уходи! Катись отсюда! Это все из-за тебя! Все беды из-за... тебя! - я разрыдалась пуще прежнего. Зря Малкольм утирал мне сопли и тушь.
-Надо было слушать Малкольма. Тогда, блин, всей этой фигни не случилось бы, - Малк принялся заботливо приглаживать мой взъерошенный от дождя и слякоти хэйр. -...ну, все позади. Теперь же я в праве помочь тебе, да? Вот, провожу тебя до дома, ну прям как раньше, блин.
-Я скоре з-здесь подохну... чем пойду с тобой... мало ли, вдруг снова огребу из-за тебя, - нездоровая дрожь колотила меня; колотило еще похлеще, чем от нехватки травы. А мои вопли, этот гребанный плач, который мне было так противно слышать, эхом раздавались по всему переулку. Но, можно не беспокоиться - никто не придет, никто не влезет в разборки, и, следственно, проблем никаких не возникнет. Всем плевать. Всем давно плевать на те разбои, что творятся на улицах, творятся меж бетонных стен задворок, в грязных переулках, даже в кварталах Центра... Сейчас, пока я тут реву, трясусь от боли и холода, на меня пялются только луна и звезды, освободившиеся из-за толщины темных туч. Но им тоже плевать, как и всем. Они только мерцают тихонько и пялются сверху вниз.
-Ох, горе ты мое! - Малк покачал головой, с намокшей от уже прошедшего дождя волнистой шевелюрой. -... Я предупреждал ведь, что хорошего нихрена не выйдет! Не стоило уходить тебе, радость моя. Не стоило, - говорил он, пока перевязывал платком из своего кармана мою раненную ногу.
-Я... не могла остаться. Ты... стал другим, черт побери! Где тот, прежний Малкольм? Где мой милый дружище? Где тот озорник, с которым мы слушали чудесную музыку на крыше, с которым вместе смеялись и играли на пианино?! Где тот Малкольм, которого я любила, блин?! - тут я не выдержала, и разрыдалась куда сильнее. Хныкала как идиотка, утыкаясь в плечо Малкольма, пока прежний мой френд гладил меня по волосам. Его куртка была холодной и мокрой от дождевых капель.
-Ну, все, все, перестань уже! Не надо вести себя как хныкалка. Пойдем, домой пора. Отдохнешь там, выпьешь чаек с сахаром. Поднимайся, холодно - простудишься ведь, - Малкольм поднялся с асфальта, при этом поставив на землю и меня, и подставил типа как дружеское плечо. -...хватайся, я тебе помогу. Я ведь не ублюдок какой-то, так? Тяжело идти? Вот, возьми! Мой зонт. Возьми, дорогая, можешь опираться на него сколько угодно, до самого дома. Малкольм сегодня добрый. Малкольм в беде не бросит.
***
Добралась домой. Малкольм проводил меня до раздолбанного подъезда, после чего вежливо попрощался. Сказал, что обязательно еще увидимся. И сказал, чтобы без него никуда не высовывалась. Но разве я собиралась его слушать? Я больше никогда не хотела видеть его. Малкольм удалился, как всегда поигрывая зонтом в виде трости в такт шагам. Мне вдруг до жути захотелось зашвырнуть в него каким-нибудь камнем, прямо в спину, но я не стала.
Заваливаюсь в хату. Зареванная, промокшая, в крови, грязи и слякоти. Не в самом лучшем виде, короче. Встретили меня предки, мягко говоря охреневшие от такого моего "эффектного" появления среди ночи. Они с волнением перебивали друг друга. Привели меня в гостиную, мама притащила аптечку и какую-то волосатую теплую шаль (бррр!). Предки в один голос что-то там пели о вызове скорой, глядя на кровь на моих хэндах и фейсе, то о вызове "стражей" порядка после истеричных вопросов "чтт с тобой случилось?!" - как-то так, в общем. Я вяло улыбнулась, заверила, что всего-то вступила в махач с несколькими уличными хулиганами, которые якобы пытались отнять мои бабки, а я с ними и подралась. Но и мне самой нехило досталось. Рассказывать всю правду им я разумеется не стала... мне не хотелось иметь никакого дела, никаких проблем со знакомыми подонками. А точнее - с врагами. И с Малкольмом, с прежним моим дружищем. Мне хотелось просто забыть его нахер. И я пыталась. И я не могла. Ненависть во мне не утихала. А старые, теплые воспоминания будоражили память. С них я пожалуй и начну первую главу моей истории - порой захватывающей, порой до тупости комичной и абсурдной... а потом и вовсе жестокой, полной боли, страданий и прочего дерьма.