На задворье с изранья, в стёганке поношенной – Подоить, да выпасти – век так и прошёл. Исклевали курочки бабушкино крошево, Истрепало времечко ситцевый подол.
А в былые августы – со щенком под мышкою, С голым пузом, липнущим от арбузных рек, Я, мешаясь под руку, да болтая лишнее, Неотвязно бабушкин коротала век.
Заблудившись в зарослях кукурузы сахарной, Разоравшись резано от испуга – «бааа!», К шелковице вызревшей, как зверёк – по запаху, И – к бабуле, всхлипами утыкалась в пах.
После бани – белое в сундуке искала мне, Поправляя стопочку – «это мне на смерть». Полусонно-смирная, сча́стливо-усталая, Я в перины падала – ангелов смотреть.
В идеальном мире я – там, под веткой тутовой, Прилепилась к Тузику сине-сладким ртом. А в реальном – с сумками ухожу из хутора, На калитке вывесив «продаётся дом».