Иль это был не шевролет?
А мерседес – зелёный цвет...
Мне было слишком мало лет.
Вам это важно? Мне вот - нет.
Пусть это будет шевролет!
Начну сначала, господа!
Мне, было... может десять лет?
Отец привёл меня туда,
Дал поиграть свой пистолет...
А что? Опасно? Не беда!
Ведь всё равно патронов нет.
Я час играл и два играл.
Шагами мерил кабинет.
Потом мечтал, потом скакал,
В карман, засунув пистолет.
В конце концов, совсем устал,
Домой хотел. Отца всё нет...
Уже я в кресле задремал,
Когда открылся кабинет.
Отец вернулся и забрал
Тот надоевший пистолет.
Мы вместе вышли в коридор
И весело пошли в буфет.
А он стоял и стену тёр
У входа в чей-то кабинет.
Он не смотрел по сторонам,
Он был смущён, ведь чести нет
В том, что намедни пьяный в хлам
Разбил свой новый шевролет.
И я спросил: «Тот дядя – вор?»
Отец, смеясь, ответил: «Нет!
Он замечательный актёр
И замечательный поэт,
Но с ним случился... «перебор»
И он разбил свой шевролет».
Извлёк из памяти на свет
Я незначительный сюжет.
Была ли то весна, иль нет?
И сколько стукнуло мне лет?
И был ли это шевролет?
Иль BMW? Ответов нет.
Вот как было дело. Я действительно не помню ни собственный возраст, ни марку машины, ни даже, какое это было время года. Но думаю, что эти подробности дело вторичное.
В общем, мой отец, в те годы один из ведущих сыскарей МУР-а, взял меня с собой на работу в Управление ГАИ. Это был не первый раз, когда я посещал отцовское место службы, а потому был там «своим человеком». Собственно, моей целью был папин табельный «макаров», так-как больше там смотреть было не на что – ни музея, ни даже стенда с портретами преступников, как это показывают иногда в кино, в их конторе тогда не существовало.
Итак, получив вожделенную «пушку», понятное дело без патронов и даже без магазина, я был заперт на пару часов в свободном кабинете, где меня никто не мог потревожить, пока отец решал какие-то специфические служебные дела.
В общем, я там проторчал около двух часов. Успел раз двадцать разобрать – собрать несложное это оружие. «Пострелял» по воображаемым бандитам и фашистам, и всё в таком духе. В конце концов, всё надоело, даже возиться с пистолетом, который я выпрашивал и выклянчивал у отца всю предыдущую неделю. Меня уже начало клонить в сон, но тут дверь отворилась и моё заточение кончилось.
Отцовские дела тоже были сделаны, и теперь нам предстояло, во-первых, сдать пистолет в оружейную комнату, (в те времена сыскари не носили оружие, вопреки киношному вранью), во-вторых, посетить «королевские покои» общего пользования, и, в-третьих, отправиться в столовую, где в буфете предполагалось мороженое и газировка.
Столовая находилась на первом этаже, отцовский кабинет, кажется, на третьем, и чтобы добраться до мороженого, надо было миновать лабиринт коридоров и лестниц по дороге к выходу. Вот в одном из переходов отец вдруг остановил меня и шепнул на ухо:
- Посмотри на человека, который стоит возле того кабинета. Только потихоньку, чтобы он не видел!
Я посмотрел в том направлении и увидел дяденьку невысокого роста, небритого, всего какого-то ершистого, как мне показалось, с немного совиным лицом и мутными глазами. Вид у него был, мягко говоря, не геройский, а какой-то весьма потрёпанный и невзрачный. Он явно был смущён, а может даже плохо себя чувствовал. Оглядев этого странного типа с головы до ног, я с недоумением спросил у отца:
- А это кто? Вор?
- Это, - ответил отец, - знаменитый артист, поэт и исполнитель своих песен – Владимир Высоцкий. Вчера он был пьян, попал в аварию и разбил свою машину. Теперь его вызвали для дачи показаний, и ему приходится объясняться с инспектором. Можешь гордиться – ты видел самого Высоцкого! А теперь пошли.
Я тогда не понял, почему этим нужно гордиться, ведь никакого артиста и поэта Владимира Высоцкого я не знал. А через неделю отец принёс две грампластинки малого формата фирмы «Мелодия» с песнями Высоцкого в его собственном исполнении. Мне понравилась «Утренняя гимнастика» и ещё что-то. Другие, такие как «Ноль семь» и «Если я богат, как царь морской», я долго ещё не понимал. (И что человек так мается из-за какой-то тётки?) Зато, когда вышел знаменитый фильм «Место встречи изменить нельзя», я имел повод похвастаться перед одноклассниками, что видел самого Глеба Жеглова!
Такая вот у меня вышла встреча с великим бардом, видимо, мучившимся похмельем. Не сужу! Все мы грешны. Он не упал в моих глазах от этого, но у меня действительно есть повод гордиться, что я видел Высоцкого в реальной жизни. Ведь это посчастливилось не каждому кто любит его песни. По-настоящему «кони привередливые», ворвались в мою жизнь намного позже, лет через десять, и с тех пор стихи и песни Владимира Высоцкого идут со мной по жизни. Не надоедают, не приедаются, помогают, лечат, а порой даже спасают.
И напоследок – за свою жизнь Высоцкий расколотил не меньше пяти автомобилей, но среди них не было ни одного марки «шевроле». Так что «шевролет» поставлен для рифмы.