ПОЖИРАЯ САМОГО СЕБЯ
Жизнь Долмена заперта в футурическом замке. Множество разноплановых помещений, механизмов и электроники. Человек не сталкивается с непреодолимыми испытаниями. Долмен сталкивался с Чужим. Чужой выискивает его в лабиринтах серых стен, громыхает алюминиевой обшивкой сквозных ходов, таится в укромных местах. Чужой хочет съесть Долмена, но сделать это не просто. За годы пряток Долмен научился предвидеть ходы хищника, развил интуицию до невозможности. Долмен хочет жить.
Он предчувствует приближение Чужого. Хищник мастерски подкрадывается и редко выдаёт себя, разве стул какой случайно сдвинет. За несколько секунд до его появления нужно сообразить, где схорониться. Сжаться в комок, затаить дыхание и надеяться, что тварь не учует. Монстр спрыгивает из потолочного люка с ленцой, будто несколько часов сидел в кресле, читал газеты в трубах вентиляции, и ксеноморфное тело от неподвижности затекло. Ему захотелось прошвырнуться к автомату и выбить из него банку холодного пива. Только вот Чужой не пьёт пива. И его ленца - обман.
Ещё страшно, когда дверь открывается и на пороге возникает он. Вернее, чудовище ещё только подкрадывается, но Долмен уже знает, что сейчас в комнату войдёт Чужой, кошмарный демон из преисподней, зловещий вестник смерти. Иногда он выдаёт себя клацаньем каблуков. Нужно снова прятаться, Долмен лихорадочно соображает. Спрятаться всегда есть где, достаточно просто знать это. Чужой входит в комнату, замирает и нюхает воздух. Срывается с места и идёт дальше, быстро, по-деловому, в бизнес-костюме с галстуком, безупречно выглаженным женой. В правой лапе коричневый портфель. Когтистые длинные пальцы обхватили мягкую кожаную ручку. Вычищенные женой чёрные туфли клацают каблуками по коридорному полу, чужой покидает комнату и идёт дальше. Клацанье стихает. Долмен снова остался жив.
У Чужого нет глаз. Внутри его мозга летучая мышь. Иногда он натыкается на стулья, сбивает их грудью или лапой, словно поганки или перекати-поле. Тогда Чужой похож на взъерошенного с бодуна плешивого комика, который гадает, где бы занять на опохмелку, и в раздражении пинает мебель.
Долмен знает, если Чужой настигнет, загонит в угол, последнее, что он увидит - красивые жемчужные клыки монстра, ровные, гладкие, идеально подогнанные друг к другу. Последнее, что он вдохнёт - ментоловый запах его зубной пасты. Ментоловый запах смерти.
Чужой похож на мурену. Это истина.
Он является к Долмену во сне. Монстр звонит в дверь, а потом, хихикая, серой чужеродной тенью юркает за угол и, довольный, выглядывает. Человек открывает дверь. Никого. Человек недоумённо пожимает плечами и закрывает дверь. Так развлекаются чужие в детстве. Взрослея, в большинстве своём очеловечиваются. Редкие особи предпочитают остаться собой и вести полудикий образ жизни, охотясь на людей. Некоторые женятся, и жёны гладят им одежду, а некоторые так, ходят в неглаженной. Чужие понимают, в истинном своём обличье они станут изгоями в обществе людей, а цивилизация не раскроет объятий стабильности. Правда, особо глупые при виде полудикого некроморфа могут сказать: “Шкура какая-то облезлая, морда, сразу видать, бутафорская и дешёвая. Вот книга лучше, а фильм страшнее.” А потом глупые могут узреть жемчужные клыки и почуять запах ментоловой пасты. Иногда глупость подобна смерти.
Нижняя челюсть у Чужого, преследующего Долмена, выставлена вперёд, как у фашиста. Можно представить, как он ходит в каске, досылает патрон в ствол MP40 и хрипло кричит в пустоту: “Хэйнде ху швайне! Аусвайс! Яйка! Кура! Фойер! Фойер!". На основании хвоста красная повязка с чёрной свастикой.
Раньше был доктор Куль. Он вроде как отыскал выход, прибежал к Долмену, крикнул “Вещи соберу и валим!”. Свалил… в темноту, обнимаясь с Чужим. И про вещи забыл.
Теперь доктор Куль наверняка призрак. Призраком становятся не успевшие закончить дела. Доктор Куль не успел собрать вещи. И свалить. Надо бы собрать, успокоить Куля. А это занятие премерзкое. У дока имелась коллекция старых порножурналов, тысячи заскорузлых страниц, слипшихся от засохшей спермы. С белками у дока проблем не было. У него были проблемы с Чужим.
Долмен, затаившись, наблюдал сквозь решётку за Чужим. Морда Чужого с годами всё больше напоминала чьё-то лицо. Долмен, наконец, понял, чьё именно. Ему расхотелось прятаться. Человек вытащил из ножен тесак боуи, вышел из укрытия и свистнул. Чужой мгновенно развернулся мордой-лицом к нему. Это было его лицо, лицо Долмена.