Кресло, на котором я в неудобной позе, нога на ногу, уничтожаю время, или оно меня, всегда знает, когда правая начнёт затекать. Наблюдательность у него в обшивке. Не скажешь “в крови”. Ещё, сочувствие – светящийся экран с белым прямоугольником посередине, без какого-либо добавления чёрного за прошедшие несколько промежутков жизниисчисления, в первую очередь вредит зрению. Кресло сентиментально – оно любит объятия – и ворчливо до кряхтения. Больше, ворчливо. Старый друг. Когда-нибудь я напишу ему оду. Оду креслу. Монитор в режиме сна. Бесчувственный молодняк. Может пора достать из чулана стопку чистых общих тетрадей, перевязанную бельевой верёвкой? Надо вспомнить, как точить карандаш. Интересно, если вытащить наружу пришедшую во сне строку, не покалечится ли она врезавшись в иное измерение?..