Произошло это в июне 1991-го года. Я со своей женой отправился в свадебное путешествие в Питер. Татьяна ещё никогда там не бывала, и я собирался показать ей "свой" Ленинград, который на тот момент знал едва ли не лучше, чем свой родной город Киев. Питер встретил нас проливным дождём, как и полагается. На второй день нашего пребывания по хорошей погоде (с зонтами в сумках) с утра пораньше, мы собрались посетить Эрмитаж. Рассчитывали, что часикам к одиннадцати попадём внутрь.
И вот, мы на Дворцовой. И тут мной стало овладевать смутное беспокойство. В пейзаже чего-то не хватало. Бывало ли у вас такое ощущение, что вокруг всё вроде бы нормально, но что-то не так, и вы мучительно пытаетесь понять, что именно? И тут меня пробило: не хватает очереди. Заходим за угол - нет очереди! Выходим на набережную - нет очереди!!! Всё, думаю, приехали. "Закрыто на переучёт". Но возле входа человека три околачиваются. Подходим в расстроенных чувствах, и я спрашиваю:
- Закрыто?
- Да нет, открыто.
Я (с иронией):
- А почему такая большая очередь?
Мне (без иронии):
- Да тут автобус с интуристами подошел, поэтому живую очередь немного задержали. Ничего не понимая, заходим внутрь. В знаменитом вестибюле с кессонами на потолке, каждый шаг отражается многократным эхом. И тут моему сознанию наносят последний сокрушительный удар. Голос по трансляции объявляет: "Уважаемые посетители! Приглашаем вас осмотреть золотые кладовые Эрмитажа. Это всего на рубль дороже, но очень интересно." За все предыдущие визиты в Питер, я так и не смог ни разу туда попасть. Билеты туда приобретались отдельно и раскупались на месяцы вперёд на сеанс, рассчитанный на 20 минут. Только питерцы могли тебе их заказать под твой приезд. Интернета ещё не было.
Не веря глазам и ушам, подходим к кассам. Берём билеты. Собралось пять или шесть человек. Появилась экскурсовод. Когда-то я уже бывал на её экскурсии. Это была удивительная женщина! Она ещё девчонкой во время войны участвовала в спасении эрмитажных коллекций. Высочайший профессионал. И строга, как классная дама в женской гимназии. Чем-то она напомнила мне нашу заведующую кафедрой инфекционных болезней из моих студенческих лет, которая в войну командовала медсанбатом.
Я не первый раз был в Эрмитаже, и помнил эту жуткую картину: в зале пять-шесть групп туристов сразу. Нереально не только увидеть, но даже услышать что-либо. Несколько экскурсоводов, пытаясь перекричать друг друга, кто на русском, кто на английском, создают невоспринимаемый сознанием шум. И вдруг, как на станции метро, начинается вибрация пола и звук, как от приближающегося поезда: бу-бу-бу-бу-бу. Это в зал забегает новая группа. Сумасшедший дом!
А в этот раз Эрмитаж был открыт для нас персонально. Потом мы задавали вопросы, в том числе, как она проголосовала (днём раньше состоялся референдум о возвращении городу исторического названия). Она подвела нас к окну, и сказала: "Разве же ЭТО Петербург?! ЭТО - Ленинград! Я проголосовала против." А дальше мы пошли смотреть всё сами. В "золотых кладовых" мы пробыли часа полтора. Никто не подгонял, не наступал на пятки. А потом мы потеряли ощущение времени. Не хотелось ни есть, ни пить, ни даже присесть и перевести дух. Уходили из музея уже тогда, когда бабульки со швабрами стали шарить под ногами. Я не знаю, сколько километров мы намотали по этим залам. Как-то добрались домой, упали на кровать "без задних ног", и заснули мёртвым сном.
На следующий день мы гуляли по Невскому. Проходя мимо Гостиного двора, услышали какое-то жужжание со второго этажа. Поднялись на галерею. Вдоль всей Невской линии стояла очередь, по несколько человек в ряд. Народа - под тысячу, или больше. Пробились к голове, и увидели большой, но совершенно пустой стол. Ни товара, ни продавцов. И тогда я задал глупейший вопрос:
- Что будут давать?
- Дефицит.
- Какой?
- А тебе что, не всё равно?
(немая сцена).
И тогда я окончательно понял, что дни СССР сочтены. До ГКЧП оставалось меньше двух месяцев.