За то, что стены у моей тюрьмы
окрашены тобой в холодный зимний,
за то, что где-то существуем мы:
живая – я, и ты – в небесной сини.
Пусть существуем, это не отнять.
На дорогое не наносят ретушь,
на памяти узлов не сосчитать –
перебираю горе, словно ветошь.
И знать бы мне, как ты в Раю живешь
за пазухой февральского рассвета…
Пишу тебе ненужное жнивье,
и верю: ты меня читаешь где-то.