Этот разум на солнце, уже превратился в труху,
Жёлтый демон пустыни смеётся над жизнью, уродец.
Может я задремал, у лесного колодца во мху,
Или может в песках мне привиделся этот колодец.
Это словно портал, к неизвестным рассудку мирам.
В нём реальность и грёзы сливаются в дикую кашу.
Слышу зов из пустыни, там скрытый до времени храм,
И забытый алтарь, жаждет жертвы в расколотой чаше.
Там колодец из камня руками богов огранён.
Изменяются стены и статуи выглядят странно.
Чаша крови моей, ждёт ещё с добиблейских времён,
Чтоб ударила жизнь из колодца в пустыню фонтаном.
Может всё это зря, просто грёзы связались в петлю,
Где-то рядом дымок, над костром поднимается змеем.
Просто я у колодца лесного, замшелого сплю,
И лишайник на срубе, при утреннем солнце алеет.
Озабоченный шмель, пьёт из клевера утром росу,
Рядом тени в овраге глубоком задумчиво стынут.
Есть замшелый колодец, забытый у речки в лесу,
А в его глубине отражается храм и пустыня.
В буреломе трухлявом, лесная, тенистая падь,
Сквозь верхушки кедровые нeбо как омут синеет.
Я в колодец волшебный, лесной, не рискую попасть,
И смотреть в отраженье пустыни конечно не смею.
Здесь плывет по коре ароматный, густеющий сок,
А ночами столбы золотистого, яркого света,
Это день над пустыней, струится с бархана песок,
И желтеют в костях золотыми кружками монеты.
У колодца не видно следов прошлогодних костров,
В этом месте портал, в неизвестность и жажду прореха.
Отражает вода скрип осколков забытых миров,
И задумчивый лес прячет в мох это странное эхо.