Окончен день - закончился сейчас,
Как пиво из разбавленной цистерны,
А за углом, в забытом месте сцены,
У стенки где не высохла моча,
"Скрип-скрип" скрипит подшипником танкист -
Что на тележке днем у "трех вокзалов".
Пока - еще Петровна не сказала
Всегдашнее: "Пойдем, сынок, уймись" .
Не слышно... Вверх. По лестнице. Шаги?!
На третий, на руках нести обрубок.
Не слышно слов дурашливых и грубых:
"Брось инвалида! Лучше бы - погиб!".
Не слышно дроби старых медяков,
По "до войны" окрашенному полу.
Из старых галифе...Как - вечер долог.
Стремглав и вниз, по пыли, - босиком.
...
Там, под землей, осколочки стекла.
Копать и вынуть - тайно незаметно.
Подать в ладошку другу пусть - на небо
Посмотрит, и упрятать в землю клад.
Но что это? "Маринка, посмотри!"-
Отстегнута тележка. Обессилел.
Лежит герой войны, чей голос сиплый,
Стих за углом.Светили фонари.
Где небо незатейливых светил
Роняет тень. Тяжелой паутиной.
Висит паук. Военной сиротинкой -
Под фонарем, лежит танкист. Без сил.
Что - мнится? Избавление от мук?
Горяч металл, горят комбез и ноги?
А сверху двор был стареньким, убогим.
Был вечер...В паутине был паук...
Потом? Потом - другие этажи,
А там? А там страдательно и скромно.
Стоит над телом тихая Петровна:
"Пойдём, сынок, темнеет надо жить".