Исполнено ям
и провалов декабрьское небо с иголками звёзд.
Закурив, я иду вдоль сараев.
У дома с крыльцом
исподлобый осёл, беспокойно жующий овёс,
производит копытно-ледовую дробь: цок-цок-цок.
В это время доносится возглас несчастной свиньи,
и, обрушившись, вечер хоронит меня и осла –
в общей яме, где смерть, и смердит полусгнивший маис,
где боятся и давятся кровью, где не удалась
наша трижды паршивая жизнь – до таких степеней,
что не жалко уже ни себя, ни детей, ни семью...
И последним желанием – снежная пустошь,
и в ней
нет ни нас, ни двора, где ножом убивают свинью.