Зачем родители дали ей это имя? Как заговоренная идет она за ним. Сила и власть, как она устала от всего этого. Сегодня, в промышленном городе, где воздух пропитан гарью, уезжая после инспекторской проверки, она поняла это столь ярко и отчетливо, что не хотелось жить. Из «грязного» города она возвращалась в не менее «грязный». В летней духоте над горизонтом к голубому небу тянулось серо-багровое марево. Вся ее жизнь связана с промышленностью. Огромная компания, где Она далеко не последний человек, охватила щупальцами всю страну и управляет ею. Вчера она взглянула в зеркало и ужаснулась. На нее глядел женоподобный монстр с неумолимой жестокостью, усугубляемой линзами очков. Крепко сжатые губы с опущенными к низу уголками довершали картину страха, переходящего в ужас. «Мне всего сорок пять, - пыталась она привести в порядок взъерошенные мысли, - а вокруг ни одного порядочного человека. Подхалимы, лизоблюды, сволочи. Все от меня что-то хотят, юлят, Заискивают. Ладно женщины с их кошачьими повадками, но мужики? До чего же отвратителен мужчина в своей услужливости. Ведут себя как кролики перед удавом. Теперь я их понимаю. Этого монстра в зеркале сама испугалась. Что же делать?» Она вспомнила о муже и дочери. В тупиковые минуты всегда о них вспоминала. Первое замужество было неудачным. Она не помнит, почему «выскочила» замуж. Человек был серьезный, старше ее, при власти и Должности. Но и она сама многого достигла по комсомольской линии. Может, просто время пришло. Любви точно не было. Жили недолго и расстались без обид. Она тихо ушла, оставив ему все имущество в обмен на то, чтобы больше не встречаться.
Однажды возникла проблема с поставщиками, и начальство послало ее разбираться. Среди поставщиков оказался Виктор. Большой бабник, он излучал такую сексуальную энергетику и обаяние, что «крышу» у Дианы просто «снесло». Пол года она бегала за ним как последняя дура, пока не добилась своего. Мужик он был страстный и ненасытный. От полноты ощущений она захлебывалась и изнемогала. Дочка Настенька вышла вся в папу. Обаятельная, игривая умница. От мамы получили задатки прирожденного лидера. Окружающих сперва обволакивала простотой и наивностью, а затем умело управляла ими, полностью подавив волю к сопротивлению. К пятнадцати годам стала испытывать свои чары на матери. То, что Диана достигла высокого положения и успешно выполняла ответственную работу, ее только раззадоривало. Но силы все же были неравны. Поняв, что вить веревки из матери не удастся, дочь ринулась в самостоятельную жизнь. Диана чувствовала как теряет с ней связь. А вот отец был для Насти авторитетом непререкаемым. Даже мысли о том, чтобы ему возразить не появлялось в ее светлой головке. О, сколько раз Диане хотелось бросить мужа. В первый раз - сразу после рождения дочери. Но так она на него была похожа, что духу не хватило. А потом уже Настя стала бояться, что родители разведутся, и ради дочери пришлось отказаться от этой затеи. А ведь Виктор так бабником и остался и ничего не мог с собой поделать. Диана закрыла на это глаза, знала, за кого замуж выходила. Но неутомимость мужа вдруг закончилась лет в тридцать пять. Словно, вычерпал он из себя всю страсть и энергию. И наступила в личной жизни пугающая тишина. Теперь уйти от него было бы предательством, к тому же наступил уют и покой. Диана жила отдельно от мужа и дочери, снимая квартиру в городе, где работала. Муж навещал ее каждый месяц, а Настя жила то с отцом, то с матерью. Мужа Диана по-своему любила, хоть, если была бы возможность – убила бы, не задумываясь. Не его ли вина, что жизнь ее превратилась в сплошную работу, куда она направляет теперь всю страсть. Подчиненные боятся ее как огня, а начальники видят как надежного боевого товарища, но не женщину. Однако, она сама этого добивалась. Трижды приходилось менять место работы, потому что сразу ее начинали рассматривать в интимном плане. А маска железной леди, намертво прилипшая к лицу, не ее ли собственного изготовления. Нет, от мужа и дочери здесь помощи не дождешься. Все самой решать. Как устала. Она не может уснуть. Каждый звук и шорох, не говоря уж о шуме машин за окном, напоминает ей о работе. Неутомимый трудоголик, кажется, дошел до предела. Как хочется разбить зеркало, из которого глядит строгое и неумолимое ледяное лицо. Хорошо, что попутчиками в купе оказалась семейная пара с двумя маленькими детьми. Каждый хнык или просьба ребенка успокаивали воспаленный мозг, а ответный шепот родителей усыплял. Поезд ехал тихо. Легкое качание наводило дрему. Цельного сна не получалось. Выходили отдельные провалы в темноту, сразу наполнявшиеся образами с работы. «Я буду рекомендовать Ваше увольнение, - говорила она в прозрачные и умоляющие женские глаза, - Продуктивность Вашей работы низкая. Нас это не устраивает. Но способности Ваши помогут устроиться и работать в иной специальности…» Тут на стыке рельс вагон тряхнуло, и сон исчез. «Да, подруга, - словно отмахнув наваждение, подумала Диана. - лечиться тебе надо» Заснула она потом только под утро. Ничего не приснилось, и то хорошо. Проснувшись около полудня, умывшись и позавтракав, она вышла в коридор и попыталась найти в расписании название города, к которому приближался поезд. - Это Киров, он же Вятка. Стоим двадцать минут, - послышался слева тихий, но отчетливый мужской голос, в котором чувствовались мягкость, уверенность, знание и легкая ирония. Диана оглянулась и увидела стройного мужчину в светлой бежевой футболке и черных спортивных брюках, кстати, весьма стильных. Лет ему было около сорока, но судя по короткой прическе, он старался выглядеть моложе. Седины нет, намека на залысины тоже, глаза живые – по ним ему и тридцати пяти не будет. Жаль. Люди младшего возраста ее принципиально не интересовали. В таком знакомства ничего умного и полезного не подчерпнешь. Она ответила ему что-то стандартное, а он, встав рядом и глянув в расписание, словно невзначай положил ладонь на кисть ее руки. Она аккуратно высвободила руку, чего он как-будто не заметил. После остановки поезда, прогулки по перрону и вновь начавшемуся овижению, она снова вышла в коридор и увидела, что новый знакомый стоит у того же окна, что и до прибытия в Киров. В его взгляде на проходящий пейзаж читался живой интерес, и ей жутко захотелось узнать, что же он там увидел. Она посмотрела в окно, но ничего примечательного не заметила. - Скажите, что интересного Вы увидели? - так прямо и спросила она. - Ну как же, - ответил он, подойдя к ее окну, - Лес, река. Небо. Разве это не красиво? Гораздо лучше, чем унылая степь. А на Урале одни старые горы чего стоят. Глядел бы и глядел. При этом его ладонь вновь легла на кисть ее руки да так, что Диана оказалась между окном и мужчиной, плотно отделившим ее от коридора. Подобного ощущения она не испытывала уже десять лет. Ее откровенно атаковали, но позывов к сопротивлению не было. Несокрушимая воля оказалась вмиг подавленной. Они познакомились. Его зовут Павел. Он военный, возвращается из отпуска в гарнизон, и служить ему осталось недолго. Это совершенно не беспокоит, потому что человеку знающему всегда есть чем заняться. К военным она относилась с сожалением, как к крепостным своего государства. А что касается военной службы, если бы у нее был сын, в армию она бы его точно не отдала. Диана не помнила, что говорила в ответ, на больше слушала, а слушать было очень интересно, пока не ощутила прикосновение ладони к плечу. - Хватит шалить, - сказала она с напускной серьезностью. - Ну почему же, - ответил он с легким юмором, - Ты красивая привлекательная женщина. Тебе должно быть приятно мужское внимание. Она не поняла, шутит он или всерьез. Мужики давно шарахаются от нее как от Снежной Королевы. Руку с плеча он убрал, но кисть уже не выпускал. «Настойчивый как альпинист, карабкающийся к вершине, - подумала Диана, но вместо раздражения в душе возникла позабытая за долгие годы теплота. Она не помнит, под каким предлогом оставила его и вернулась в свое купе. Но больше пяти минут не выдержала, и словно неотвратимой силой ее вынесло в коридор. Он весело наблюдал за ней без тени сомнения и смущения. Она подошла к нему, и он обнял ее за плечи. - Только не думай, - предостерегла она, - просто со мной так давно… И задохнулась от долгого поцелуя, как будто он вытягивал душу до самого горла. - Ну ты наглец, - возмутилась она, отдышавшись, не понимая, что делать дальше. - Да, я такой. - и снова втянул ее в себя. - Что делаю. Что делаю. Я серьезная женщина. Что я тебе позволяю. Что я себе позволяю, - потерянно шептала она, а Павел тем временем покрывал поцелуями ее плечи, руки, уши, лицо, шею и, наконец, зацепил такую зону, что ей пришлось едва не оттолкнуть его. - Еще немного, и я отдамся тебе прямо в этом коридоре, но это будет нехорошо и неприлично, - предупредила Диана, - Так что остынь. - Хорошо. Мы в купе едем вдвоем с приятелем. Пол часа назад Он с одной девицей пошел искать приключений в соседний вагон. Купе наше, - предложил он. - Ну уж нет, - возразила она, - Ты меня не знаешь. Я как вулкан спалю тебя до костей, порву на мелкие кусочки, исцарапаю спину и грудь. - Ты прямо тигрица, - восхитился Павел. - Увы, всего лишь дикая кошка, которой нужно девять жизней, чтобы тащить все, что на себя взвалила, - и осознание этого словно вернуло ее с небес на землю. Веселящий туман развеялся, томление прошло. - Прости, я чем-то огорчил тебя, - встревожился Павел, - у тебя грустное лицо. - Нет, спасибо тебе, - улыбнулась она, - Просто, с тобой я почувствовала себя живой, такой, какая есть. И мне хорошо. Ты будто судьбой мне послан. Вот только не пойму в награду или в наказание. Павел обнял ее и поцеловал. Но в этом поцелуе была не страсть, а нечто другое, нежность и доброта. Так рассуждала она неделю спустя, передумывая все, что случилось в тот день. Тогда они оставшийся путь провели вместе в коридоре вагона скорого поезда, крепко обнявшись и иногда лаская друг друга. - Мы совратили, наверное, пол вагона, - говорила она, - На нас все смотрят. - Вовсе нет, - отвечал он, - А если смотрят, пусть завидуют. - Молодая пара, насмотревшись на нас, закрылась в купе. Представляешь, чем они там занимаются, - улыбнулась она. - Да мы радость людям приносим, - ответил он. Незадолго до остановки он сказал, что они должны непременно встретиться, чтобы закончить историю. - Закончить? - переспросила она. - Да, - пояснил он, - В отношениях мужчины и женщины есть четыре этапа. Три из них мы уже прошли. Остался один - последний. - Ты уверен, что это нужно? - Да, - утвердительно произнес он, - иначе нам не расстаться, а я не хочу менять твою жизнь. Это звучало настолько убедительно, что она согласилась встретиться в городе на следующий день. Когда на следующий день он позвонил, она просто струсила и не ответила ему. Звонков больше не было. Прошло три недели. Диана страдала. Павел не шел из головы. Что бы она не делала, всегда думала о нем. На работе удивлялись внезапно появившейся у ней мягкости и покладистости. Она не стала менее строга, но жесткости поубавилось, а общительности стало больше. Дочери, вернувшейся из лагеря отдыха, и мужу, навестившего Диану, такие перемены понравились. Она чувствовала это и была счастлива. В тот день она отправила дочь в лагерь на следующую смену, проводила мужа в родной город и позвонила Павлу. Он пришел утром следующего дня. Диана не думала, что он придет так рано. В выходной день она рассчитывала отоспаться. Но волна наслаждения, захлестнувшая ее, поглотила все негативные эмоции. То, что было в поезде оказалось лишь прелюдией. Она уже забыла насколько эрогенной может быть каждая частичка своего тела. Он касался губами кожи, а ее то поднимало ввысь, то низвергало в бездну. Когда же томление достигло высшего предела, настал апогей, и он стал частью ее, а она частью его. Когда все закончилось, они уснули в объятиях друг друга, а через час все повторилось заново, даже еще сильнее. Диана давно не была так счастлива, а Павлу было хорошо вдвойне, от того что видел радость этой удивительной женщины. Потом они пили чай на кухне, и Диану словно прорвало. Она говорила и не могла остановиться. Она рассказала ему про свою жизнь, про мужа, про дочь, про все заботы. Как он слушал. С каким пониманием. Иногда его оценка событий становилась ответом на мучавший ее вопрос. Он сказал, что поведение дочери естественно для ее возраста и мешать ей не надо. Что мужа она очень любит, если готова убить от ревности. Что все заботы она взвалила на себя сама, и остается желать лишь терпения. Что трех ее начальников он понимает, безучастным к такому обаянию остаться нельзя. Он просил показать ее фотографии, и посмотрев, сказал, что не знает женщину, изображенную на них. Посоветовал больше быть естественной, а маску Снежной Королевы забросить в темный чулан. Когда в ее речи мелькали начальственные нотки, он так лукаво вскидывал брови, что Диане сразу становилось стыдно. В какой-то момент ей снова захотелось испытать с ним радость и восторг, но внутренний голос предостерег, сказав, что хватит. Словно поняв ее сомнение, Павел понимающе стал прощаться. Наступил вечер, и она плохо выспалась, но это уже не имело значения. - Я не буду тебе звонить, - сказал Павел, - но если позвонишь сама, я всегда приду. - Да, - ответила она, - ты придешь. Я это вижу. Поцеловав ее, он вышел, а она, закрыв дверь, слушала, как затихает звук упругих шагов. «История закончена, - подумала Диана, глядя на экран мобильного телефона. Хотела стереть абонента, но не смогла, рука не поднялась, пальцы онемели. А Павел, раскрыв зонт, шел под дождем и верил, что все будет хорошо.