Еще толком не проснувшись, Эхо брело на работу в лесную чащу. Мимо прошмыгнула какая-то пичужка: – Чифф-чив-чик. – Чф-чи, – зевнув, ответило Эхо. Ветер встрепал кудри клена – Ш-ш-ш, – прошуршал он. – Ш-щ, – тускло отозвалось Эхо. – Ку-ку, ку-ку, – заголосила кукушка на поляне. Эхо в ответ просипело слабенькое «ку-ку-у», которое тут же затерялось в листве. «Что-то я сегодня не в голосе», – заметило Эхо. Рядом плеснул ручей, словно напоминая о себе. – М-кхм, – прочистило горло Эхо и попробовало отозваться из березняка на продолжающееся «ку-ку» еще раз: – Ку-ау! – неожиданно громкий сочный отзвук докатился до поляны. Кукушка замолчала и удивленно оглянулась на березняк. «Ой, – смутилось Эхо, – извините, я не хотело перебивать», – пролепетало оно про себя. Кукушка недовольно дернула хвостом, встрепенулась и улетела. – Безобразие, – возмутилась Сойка, невольно наблюдавшая за ними, сидя в гнезде, – Как же так можно? А если для нее это «ку» было важным? Посмотрите на него. Своего голоса нет, а лезет в солисты, – продолжала скандалить Сойка. – Неслыханно! – Но… – Эхо запнулось и … ретировалось. Что оно могло ответить? У него же действительно нет своего голоса. – Чего шумишь? – спросил у Сойки дятел. – Тебе откуда знать, кому и что важно? Нашла кого жизни учить… – Нашел за кого заступаться, – тут же парировала Сойка. – За Эхо! Да кому оно вообще нужно? – Не все то, чего мы не понимаем – ненужно, – попытался осадить скандалистку дятел. – И Эхо кому-то необходимо. – Ишь ты, умник нашелся! – продолжала упрямиться Сойка, недовольная тем, что её поучают «всякие там». – А тебе какое дело! Тебе -то оно зачем? – Мне оно помогает услышать себя «со стороны», – продолжал невозмутимо разъяснять дятел. –Соседей своих я всех по их песенкам-стуку «тук-тра-та-ти-та» узнаю, а благодаря эху, могу и свою песню «услышать», и сравнить. – Тоже мне песня! – хмыкнула Сойка. – Барабанишь без умолку, как ненормальный. – Эх, да кому я объясняю… – дятел махнул и полетел догонять Эхо. Оно тем временем брело по лесу и размышляло: «Разве всем объяснишь? – не то оправдывалось, не то утешало оно само себя. – Ну, да. Сегодня я проспало. Между прочим, я вчера всю ночь летучим мышам дорогу показывало. И с ночными мотыльками училось в салочки играть. Почти до рассвета. Горное эхо простудилось, попросило подменить. Как не помочь? Вот я и не выспалось. А спросонья – не в голосе. И не хотело я громче кукушки звучать, и не лезу я в солисты… случайно получилось…» В ответ на шуршание тропинки, Эхо вздохнуло. А тут и дятел. Прилетел и, словно, прочитав его мысли, поспешил поддержать: – Брось, Сойка глупость сказала, чего из-за этого расстраиваться? – А я и не расстраиваюсь, – ответило Эхо. – Правильно! – добавил дятел. – На все глупости реагировать – вежливости не хватит. – Хватит, – смущаясь, ответило Эхо. – Не скромничай. В лесу каждый голос уникален/важен, – настаивал дятел. – И ты неповторимо в своем умении повторять. Спасибо тебе, – поблагодарил дятел и полетел дальше. – Спасибо тебе! – повторило Эхо, с удовольствием отражаясь от дерева к дереву. – Тебе спасибо-о! Настроение почему-то улучшилось. Мимо деловито прожужжал шмель. - Ж-жж, - поздоровалось Эхо. В кустах жасмина засвистел руладами соловей. – Уить-уиль, - вслед ему запело Эхо. Расцветал новый длинный день. Впереди предстояло столько работы!