Глава третья. Тайна таинственной поляны
(Проза, содержащая ненормативную лексику)
ЭКЗОПЛАНЕТА
- Кать, ну ты чего? – я стоял чуть выше её, и она мешала мне опуститься и встать между стволами. - Я ещё хочу! – она сунула руку в штанину шорт и щупала меня - Слазь! Она спрыгнула на землю и пошла к коврику. Мне не терпелось выяснить, что за круг из травы прямо в центре поляны, но её походка – самки, алчущей соития, выбила из головы все остальные мысли. Она ступила на коврик и повернулась ко мне - После анала? – спросил я, на ходу снимая шорты Она опустилась на колени и, поддерживая пальчиками член, осматривала его и морщила носик – несколько подсохших, коричневатых мазков источали характерный запах. - Можешь облизать и обсосать, если не брезгливая Катя смотрела, а рот наполнялся слюной – это было ново, это было необычно, это было пикантно, и она лизнула раз, другой, а потом припала, к толчками встающему члену, и облизывала и сосала его, пуская слюну. Я гладил её голову и также, толчками, нарастало желание. Её грудь тёрлась об мои ноги, и я больше не мог терпеть – Ну, хватит! Чистый уже, давай! Она становилась раком, пытаясь одновременно стянуть плавки - Я сам! – и, задрав ночнушку, стащил с её жопы плавки и тянул их, а она, по очереди, приподнимала ноги. Он целовал ягодицы и гладил бёдра, и тянул руки, доставая груди и мял их, а она ловила рукой член и направляла его и, когда он вошёл и погружался, она замерла, а потом ответила встречным движением и от тычков головки в шейку, она дёргалась, но сдерживала стоны, закусывая губу и, чувствуя, что он тоже сдерживается, чтобы не причинять боль, сама насаживалась, причиняя боль и, получая от этого, мазохистское наслаждение и постепенно, пропотевшее и удлинившееся влагалище, вмещало всё больше и больше его члена и, когда его ятра, стали биться о срамные губы, в кончиках пальцев появилось покалывание, а от низа живота, удушливой волной сладострастия, плеснулся оргазм … - А ты? Ты кончил? - Нет! - Будешь? – она смотрела на меня, повернув голову - В жопу? - Нет! Кать, сейчас не хочу. Ты полежи, а я кое-что осмотрю. Но Катя, натянув плавки, встала – Я тоже. Второе солнце уже опускалось за вершины деревьев нашей полянки, а я всё ползал по кругу и всматривался в траву. Поразительно! Круговая линия, шириной в ладонь, из плотно сросшейся травы, была идеальной окружностью и все травинки в линии были одной высоты. Катя сидела в центре круга, наблюдая за мной – Алёш, я пить хочу Я полз по кругу, всматриваясь в травяную линию - Алёш, я есть хочу И тут я заметил, что внешнюю и внутреннюю кромку линии из травы, окаймляют чуть вдавленные и, едва заметные, линии. Я выпрямился, захватил руками пучки травы и потянул, ожидая, что она вырвется и я смогу лучше рассмотреть вмятые линии окаймления. Но! Произошло другое: трава не вырвалась, а потянула за собой дёрн. - Катя! – но она уже и сама увидела - Катя, возьмись также с другой стороны, да пошире руки разведи – и я сам, тоже развёл руки и, когда мы потянули траву, за травой вытянулось кольцо дёрна. - В сторону! – мы отложили кольцо из травы и дёрна в сторону от круга. Я сунул руку в кольцевую щель – пальцы коснулись гладкой твёрдой поверхности. - Так! Катя, отодвинься! Катя, на коленях, отползла от круга. Я полз на коленях, обходя круг и щель по внешней стороне, и вёл двумя пальцами по поверхности. Когда я почти обошёл окружность, пальцы наткнулись на выпуклость, на ощупь похожую на кнопку. Чисто автоматически я надавил на выпуклость и в следующее мгновение осознал, что это может быть и опасно! Но, ничего не произошло. Я довёл пальцами по поверхности, замыкая круг, и встал. И в ту же секунду, совершенно бесшумно, дёрн, оставшийся в круге, поднялся на высоту около полуметра и сдвинулся в сторону.