Стоят на цыпочках деревья,
верхушки тянут к небесам.
Их треплет ветер, вожделея.
Щекотно им, смеётся сам.
Стволы, охваченные гулом,
с ветвей отряхивают кладь.
Как будто холодом дохнуло
меж ними. Надо принимать
и зябкость, даже летней, ночи,
и дрожь колеблемых ветвей.
Иголки, цвета рыжей почвы,
ковром ложатся на траве.
Не унижаясь, непреклонно,
смотрю, усмешкой губы сжав:
Я числюсь вечной. И зелёной.
Но сыпется, как перхоть, ржа.