Он мог припадать на колено,
Смиряясь, терпя и любя,
Но в общем-то, был несмиренным,
Во всём утверждая себя.
О личном и самом желанном
Мог тонко почти промолчать,
Но о сокровенном, о главном
До крови учился кричать.
И он докричался до крови,
До чёрного смертного дна,
Упорно слагая любови,
Пока не сложилась одна,
Летящая в небо на санках.
И он улетел вместе с ней –
Мой Санька, мой солнечный Санька,
Сокровище жизни моей.