Когда мы с братом были маленькими, наша семья жила в деревне. Отец был директором совхоза, мать бухгалтером, а мы ихними спиногрызами. Мать имела натуру деятельную и даже, не побоюсь этого слова, творческую. Столь активная натура, да еще и внешне привлекательная, не могла не стать объектом влечения для местных «дон жуанов». Тем более что, супругу было не до нее. Он то учиться заочно в Москву ездил, второе высшее образование получая, то в областной центр на автозавод «расслабляться», как он это называл. К остававшейся без присмотра жене директора как пчелы на мед слетались разные персонажи. Тогда как раз много переселенцев из бывших республик Советского союза понаехало в нашу деревню. Одному из них приглянулась наша мать. Мужчина был представительный, ходил с маленькой собачкой на поводке. Приходил с этой собачкой в столовую, заказывал ей суп, сажал на стол и она этот суп пожирала. Работницы конторы ходили обедать в столовую, то там он мать и приметил. – Здравствуйте, а как вас зовут? – подкатил он к поедающей котлету с пшенной кашей матери. – А вам зачем? – Познакомиться хочу. – Я замужем и у меня двое детей. – Тем не менее, позвольте представиться! – он щелкнул каблуками штиблетов. – Емельян Загорский! – Очень приятно. Валентина Егоровна. – Да? А вы верите в любовь с первого взгляда? – Нет. – Зря! Я, между прочим, полковник из областного военкомата. – И что? – А у вас дети кто по половой принадлежности? – Мальчики. – Вот видите! Меня вам просто бог послал! Я же могу их устроить в армию… – Да? – Конечно! – Может вам лучше об этом с моим мужем поговорить? – А кто ваш муж? – Директор. Как выйдете из столовой, так прямо через дорогу здание. Заходите туда и сразу увидите дверь его кабинета. – Понял. Диспозиция ясна, меняю дислокацию. До встречи, - приезжий пижон подхватил свое собачье недоразумение и покинул здание столовой. Ошарашенные таким эпатажем деревенские жители смотрели ему вслед. Придя домой после работы, мать увидела мужчину с собачкой прогуливающимся по проселку перед нашим домом. – Привет Егоровна, ты на укроп не богата? – окликнула ее через дорогу соседка Лобаниха, когда мать начала открывать калитку. – Заходи Нин, нарву тебе укропа, - отозвалась мать. – Я заходить не буду, тут постою, - отозвалась соседка, подходя к штакетному забору. Мать нарвала в огороде щедрую охапку укропа и через забор прямо из огорода подала ей. – Спасибо Егоровна, - соседка пошла к себе. К забору подскочил приезжий джентльмен, таща на поводке четвероногого друга. – Ты чего это укроп раздаешь? – А вам какое дело? – удивилась мать. – Я гусей держу, а они укроп любят. – Да при чем тут ваши гуси? – Как при чем? При том! – задрав нос и попеременно помахивая то шляпой, то поводком, денди удалился. Через пару часов приехал отец. – Вить, к тебе полковник не заходил сегодня? – Какой полковник? – вылупился он. – Из областного военкомата. – Нет. – Странно. Обещал зайти. – Зачем? – Я откуда знаю? О чем-то поговорить с тобой хотел. – Нет, никого не было. Когда стемнело, раздался звонок в калитку. Я пошел посмотреть, кто там. За калиткой в качающемся круге света от фонаря стояли незнакомые люди. – Что надо? – поинтересовался я. – Мальчик мама дома? – Да. – Позови. – А что сказать? – Скажи, что судьба ее пришла. Я вернулся в дом. – Кого там принесло на ночь глядя? – поинтересовался лежащий на моем диване отец. – К матери пришли. – Кто? – Я их не знаю. – А что сказали? – Сказали передать, что судьба ее пришла. – Кто? – не понял отец. – Какая судьба? – Я откуда знаю? – Валь! – заорал он. – Иди сюда! – Чего орешь? – зевая, вышла из спальни мать. – Там к тебе пришли. – Кто? – Влад говорит, что какие-то незнакомые люди. Выйди и сама спроси. Мать потопала к калитке, а мы с отцом, сгорая от любопытства, устремились следом. – Кто там? – спросила мать. – Это я, судьба твоя, открывай! – Чего? – Открывай, говорю! – вновь начали стучать по калитке. – Это кто? – нервно поинтересовался папаша. – Откуда я знаю, псих какой-то, - открывая калитку, ответила мать. В калитку вломился тот самый тип с собачкой. Только ныне он был без собачки и держал в руках какую-то железную крестовину. – Мама проходи, - распорядился он, пропуская вперед пожилую женщину. – Вот она! – Это та самая женщина, которую я люблю! – рука незваного гостя указала на нашу мать. – А тут мы, - рука описала широкий круг, – гусей держать будем. – Чего??? – кастрируемым гиппопотамом взревел отец. – Это что такое? … (дальнейшая его тирада носила резко нецензурный характер). Когда он замолк, чтобы набрать в опустевшие легкие воздуха, повисло, выражаясь словами покойного классика, напряженное гнетущее молчание. – Емельян, кто это? – спросила женщина. – Это хахаль ейный. – Хахаль? Кто хахаль? – заорал папаша. Казалось, что лицо его начало светиться в полутьме красным. Если бы кто-то имел глупость в этот момент закурить, то он вполне бы мог прикурить от папаши. – Я муж ее!!! – Мы это, того, ошиблись, - выдал второй мужчина, до этого стоящий молча. – Дверь перепутали… – Ничего мы не перепутали, - начал возражать незадачливый жених. – Это первая женщина, которая понравилась мне после смерти жены! Это любовь с первого взгляда! – Ты сейчас к своей жене присоединишься! – проревел отец, вновь сорвавшись на мат. – Ну, мы того, значит, пойдем? Извините, - начал тащить упирающегося буяна второй. – Да пошли же! Это не та дверь! – Это брат мой двоюродный, не в себе слегка… - попытался объяснить он нам. – Вы нас извините, - наконец-то отошла от шока женщина, пятясь в калитку. – Мы не хотели. Ответом им была нецензурная реплика отца. Совместными усилиями мать и брат выволокли упирающегося парубка за ворота. – Вот, это вам, - запыхавшись, вернулся двоюродный брат, протягивая матери крестовину. – Для елки подставка… Емельян сам сварил… Еще раз извините, мы не хотели. Он развернулся и бегом скрылся в темноте. Мы втроем стояли и ничего не понимая смотрели на подставку… – Это вот что сейчас было? – нарушил тишину отец. – А я откуда знаю? – ответила мать. – Может вояжеры какие. Помнишь, по телевизору показывали недавно… – Какие еще нах вояжеры? – Торговцы бродячие. Ходят по домам и товары предлагают… Подставку вот принесли… – Я что, по-твоему, совсем дебил, да? Что за мама, что за жена, что за гуси??? – Да не знаю я!!! Отец в гневе выхватил из ее рук подставку и, широко размахнувшись, швырнул неказистую железяку через забор. Со стороны дома Лобанихи раздался звон битого стекла. Через несколько минут оттуда же раздался мат Лобана и Лобанихи. – Витя, ты совсем одурел? А если бы убил кого? – Лучше бы этому Еверьяну в башку! – Емельяну, - поправил я. – Это что за Емельян? – набросился отец на меня. – Ты его знаешь? – Днем он терся по дороге с собачкой маленькой. А так первый раз его вижу. – Это полковник, - подала голос мать. – Какой полковник? – Тот самый, из военкомата. Про которого я тебя спрашивала. – Полковник? – родитель почесал лысину. – Из областного военкомата? Странно как-то. Ладно, пошли в дом, а то соседи заподозрят что-нибудь. Но учти Валь, если эти вояжеры еще раз появятся, то и им и тебе не поздоровится! – Да что ты как скрипун старый? Сказала же, не знаю я их. – Ладно, завтра я выясню, что это за полковник. Он еще узнает у меня, как говорится, где раки жируют! На завтра отец пошел к Лобану. – Здорово Николай. – Здорово Владимирович. – Что у тебя за шум вчера вечером был? – Да какой-то урод железку швырнул в веранду. Окно разбил. Совсем распоясались демократы! – К нам вчера вечером вояжеры приходили – Какие еще вояжеры? – Торговцы такие бродячие. Предлагали подставку для елки купить… – Торговцы? Подставку? Погоди-ка, - Лобан зашел на веранду и вынес крестовину. – Такую? – Точь в точь. Вишь как сварено-то похабно, - легко соврал отец. – Я отказался и они ушли. – Вот гады! Владимирыч, ты их хоть запомнил? – Да, опознать смогу, если увижу. Помочь найти? – Конечно. Эти гады мне за стекло заплатят! – Неслыханная наглость, - поддакнул папаша. – Среди ночи швырять в окна. Так же и убить можно. – Да, я же мог в это время что-нибудь на плите жарить! В меня бы угодили! – Вот подлецы! Бери ружье, пойдем искать бармалеев. Двое стихийных детективов бросились по деревне разыскивать ночных возмутителей спокойствия. Пока они в азарте искали неведомых вояжеров, те успели покинуть Горасимовку. Но отец вычислил среди переселенцев виновника ночного переполоха. Точнее сам он был не переселенец, а приехал со своей матерью и братом навестить семью дочери, которой выделили дом. Оказалось, что никакой он не полковник из военкомата, а бывший прапорщик с продсклада, которого за странности комиссовали из рядов победоносной и легендарной. Дочь, сгорая от стыда, компенсировала Лобану стоимость разбитого якобы отцом окна, а крестовина так и осталась в доме соседа, служа подставкой под новогоднюю елку.