Часто снится: какой-то киношной, сериальной как будто звездой я бегу, молодой и промокший под весенней гремящей водой. Неуёмный, свободный, глазастый, и наивный в стремленьи одном на эскизах потёкших остаться акварельным, хотя бы, пятном – в этих улицах, вывесках встречных, в этих ретроназваньях дворов, там, где дворник всегда гуттаперчев – виночерпий вечерних даров; там, где окна открыты и лица, где слова не предтеча словца, и желанье учить и учиться – в твёрдом рукопожатье отца; где затёртая ручка дверная до зеркального вида, там, где прямо скажем, эпоха иная, в потолочной своей высоте; там, куда возвратишься притихший, к этим улицам, лицам, двору, к этим стенам – и вечным, и бывшим, к этим хлябям небес поутру.