О это лето - влёт, по-жеребячьи -
когда впервые от восторга слёг,
в грудном бреду, в беспамятстве, рыбача
у вечных вод, выуживая слог,
нет, не забыть. Печатью узнаванье,
широким шрамом, меткой на груди,
предназначенье - знаково, заранее:
о кляксах зим, о святках, но - гуди!
Гуди смешливым гулом непонятным,
пророчь и жди высокую болезнь...
А где-то там окно Марины свято,
светло окно одно, а где-то здесь
всему есть звук: надломленная ветка,
алтарь, псалтирь, фрамуга, граммофон,
ночной Берлин, туман, походка века,
два башмачка, свеча, Живаго, фронт...
Сад Переделкино удушливо-ухожен.
Весна грядёт, но воздух не в соку.
В грудном бреду, всполошно, хромоножно,
упасть, припасть к дверному косяку.
"Когда бы знал" В загоне лошадином
высок забор, но видно сквозь него -
непостижимое всегда непощадимо
и не ново...