Он был одет как к лорду на рожденье,
Побрит, причесан строго на пробор,
В его очах я видел осужденье,
Хотя, быть может, и простой укор.
Всем существом он подавал мне знаки,
Самим собой пример он выражал...
...Тут за окном залаяли собаки
И кто-то неприлично пробежал.
Мой виз-а-ви, на стол стакан поставя,
В окно навёл очков своих обзор,
А там кого-то пиздили без правил,
И гоготал, за сим взирая, двор.
– Ах, что за стыд! – вскричал мой сотрапезник,
И, выпустив стакан из чистых рук,
Во двор спустился, чтобы быть полезней,
Избавив страждущего от ненужных мук.
Он в круг битья как фурия ворвался,
И явственно к согласию призвал,
Но кто-то грубый взял его за галстук,
И так же грубо затолкал в подвал.
Катилась драка, как обычно, лихо,
Но стихло всё к полночным фонарям.
В подвале сидя, мой знакомый тихо
Из Иоанна что-то повторял.
Его наутро полусонный дворник
Освободил, слегка обматерив,
И мой герой, в возрениях упорный,
Вернулся в свет, Аида изнутри.
– Ах, мой повОдырь! – воскричал он рьяно,
– Меня к добру ведёт твоя рука!
– А вот те хрен, – ответил дворник пьяный
И смёл метлой подальше мудака.
<06/20/14>