Что вспомню я у этой бездны, когда мне двери отворят… Бывал ли в жизни я любезный к врагу и нищему был рад? Охотно ли последней крохой делился с бедным у огня? Не осуждал, не думал плохо, не возвеличивал себя? Не крал чужого, не пытался своею честью пренебречь? В огонь не думая бросался, чтоб жизнь чужую уберечь? Наверно, спросят и про это, возможно, что-нибудь еще, и я задумался об этом не праздно, слишком глубоко... Стою, и грустно мне признаться, и стало жаль судьбу мою: а вдруг мне нечем оправдаться, когда Он дверь толкнет свою?