Мне лошадь встретилась… Вернее всё не так: мелькнула тень сначала за кустами, и белым паром будто обдало, как будто бы лизнули подсознанье. Я точно знаю, это был её неповторимый запах – молочая. Я обернулась: что же ты, пошли… И мы пошли вдвоём: я впереди, она чуть сзади – призраком печали. Жевала яблоки, что я купила, просила кока-колу и конфеты, но я сказала строго, что на это я не пойду, что нынче праздник: спас… А кто кого – не важно, спас и всё, как ты меня, когда я чуть живая переходила сущее болото… Не прерывай, я знаю, что болото, ведь жизнь – не поле, ты прости, конечно, но лошади придумали, что поле, а в нашем понимании – болото, где есть всего одна тропа, и та затоплена, что не видать конца, хотя конец, конечно, будет, есть! Чуть вправо-влево – топь и, в общем – крест, есть, где по пояс грязь, а передышка, возможно, будет, не надеюсь, в книжках… Да, что тебе рассказывать, ты вон, как гривой белой машешь несогласно, ну, расскажи, что ты жила как в сказке, и что пила осеннее бордо, и сливы собирала лишь губами… Ты тень моя, не привирай вначале, я помню всё, пошли уже, Беда... Две клячи шли – седая и седая, и яблоки подгнившие роняли, как осень шелестящие года… .