Теперь уж дудки, перетопчутся. Я лягу,
накроюсь парочкой любимых одеял,
засну под пенье холодильника и шнягу
про нерушимый петербургский криминал.
И будут сны. На заявлении Обамы
я повернусь и приоткроюсь от жары.
На Порошенко я укрою килограммы –
уже от холода. Затем придут бобры
с зубными щётками, но не ко мне – в Варшаву,
громить корейцев и китайцев заодно,–
на этом месте захрапеть бы не мешало,
что я и сделаю. А, впрочем, всё равно –
могу, разлаписто стеная, потянуться.
Затем примчится дядя Вова-скрепоплёт
в шахтёрской робе, но с нашивками трезубца –
наверно, пукну (попаду ли в самолёт?).
И там, где мир накроет общая угроза
уйти в золу под очищающим огнём,
я вдруг услышу как шофёр мусоровоза
орёт на дворника.
Полпятого. Подъём.