Тридцать первое июля меня так же не устраивало,
как и тридцать второе декабря. Ну да ладно.
Распослав окончательные пожелания и расписав важные бумаги
с упоминанием всего того, что я нажил за свои тревожные полвека,
с куцым рюкзачком оставшегося я ожидал старта.
Поддувал лёгкий подкосмический бриз, навевая некие стишки Есенина
и четверостишия Губермана -
"Выхожу один я на дорогу" органично соответствовалось с
"Ты не бойся, пьяница, носа своего".
Мой окончательный космополитизм зашкалил окончательно,
когда моя Катька погрозила мне ОТТУДА пальчиком и пригрозила
нелюбовью за мои опрометчивые и легкомысленные действия.
Тут я и струхнул. Не из-за Катьки. Я, что, кого-то когда-то слушался?
Я больше молчал...
Но пришло сообщение от моей 80-летней мамочки с указанием не "делать лишнего, сыночка"
и с предложением заменить главного героя этого окончательного полёта на себя.
...В данный момент, друзья, я пишу покаянное письмо моей маме,
обязуясь впредь не волновать её моими необдуманными помыслами и поступками.
Взамен я молю Бога как возможно больше времени отсрочить
старт этой последней блядской ракеты.
А для кого она, Бог решит сам. ( Не для мамы).
Мы же не зря ЕМУ здесь отбиваем поклоны, и нашими лбами уже давно можно забивать гвозди.