Лампочка… лам… И тут до меня дошло!
Рядом из стены торчал толстенный силовой кабель, а на конце призывно топы́рились свежезачищенные алюминиевые жилы – толщиной с палец и без малейших следов изоленты!
Не знаю, как вас, а меня при виде такого натюрморта посещает мысля́ философски-улётная: «во, блин, хуху́ не хохо́?..», и ручонки неодолимо тянутся эти самые жилы прижать друг к другу. С чисто ознакомительной целью.
Именно так оно немедля и содеялось.
Дальше спектакль пошёл по канонам классической электродинамики, приложенным к столь же классическому припадку разгильдяйства.
Вспышка была… ну, сами при случае попробуйте. Авось понравится. Я не видел ни хрена (хоть и заранее инстинктивно пришурился). Вокруг восторженно вопили десятка три глоток и слышался треск гибнущих стульев.
«Двести двадцать…» – пробормотал я смущённо… «Не-а, триста восемьдесят!» – поправил из темноты чей-то ехидный голос.
Как оказалось, вышибло весь корпус. В окне, выходившем на внутренний двор экс-тюряги, было, «как у негра в …». Прущий из аудиторий народ радостно скандалил и чиркал спичками.
В туалете шипела вода и кто-то гулко обсуждал маму ректора...
... Сквозь узоры на лестничных окнах еле сочился свет фонарей, процессия ощупью спускающихся напоминала исход зомби с окроплённого святой водой кладбища.
На первом этаже говорили почему-то вполголоса. В гардеробе нервно порхали лучи фонариков, на столике вахтёра освоилась восхитительно старомодная свечка…
Улица встретила ударом ветра. Я поправил шарф.
На Садовом было морозно, нео́ново и скучно.
- - - - - -
«Оргвыводов» не последовало. Иначе пришлось бы признать, что на подведомственной территории торчат опасные для жизни причиндалы – а это администрации было совершенно ни к чему.
Сокурсники на мою коррективу в расписании тем более не обижались – казус с гоготом вспоминали лет десять спустя.
Кабель, конечно, остался, но (обмотанный слоями изоляции) стал напоминать нечто эрегировавшее…
Мне кажется, он тоже был доволен.