Давно не помнящий себя крылатым, Я скромно сыт юдолькою земной. О, как бы посмеялись надо мной, Упрятанные в прошлое приматы. Приглажена загривочная шерсть, Теперь всё так и есть, не показалось, Мы все угрюмо молимся на фаллос, Воспринимаемый как божий перст. А главный рассулился смертной карой За скромненькую радость бытия, Вы все умрёте, толком не состарясь, Ну, разве, кто проспит, напившись пьян.