Колкий шорох листвы – это песня дождливой тревоги.
На проклятье ненастья уж нечем теперь отыграться.
Смолкли скрипок небесные хоры. По топкой дороге
Безымянные нищие будни пошли побираться.
Я прощаю тебе стылый сумрак бездушного неба
В обреченности дня и постылое мертвое солнце.
Слышишь, Осень, мы вместе с твоим обезглавленным Фебом
Будем вновь на заимках до сретенья жить, как придется.
Но лозиной луча помертвелую память напружив,
Про далеких усталых снегов говорливую шалость,
Про излитие сини высот в осиянные лужи
Отомкну свою дверь, обману вековую усталость.
В поворотах ключа, в каждом – тысячи солнечных зайцев.
Открываю – бегите мои вдохновенные твари,
Исполняясь родством неизменным протуберанцев,
В фата-моргану
слов,
снов,
в миражи
Калахари.
Жадной горстью у Осени выхватив огненность тлена
И пройдя по безумью стиха до зеркального «Я»
От высоких дворцов своего добровольного плена,
Не витийствуя, в очи плесну чистотой бытия.
И воскликнут небесные хоры!
ЗА ВЗГЛЯД
За взгляд, единый взгляд – полмира!
Прикосновений ждут перила,
Стекая за порог;
Разбуженный щебечет камень,
Мешаясь с жаркими следами
Под вихрем быстрых ног.
Шаги стучат, дробясь в прожилках,
Фонарных светочей обмылках,
И я до боли рад,
Что разнаряжен лампой-брошкой
В твоем полуночном окошке
Малевича квадрат.
Лечу к тебе, чтоб все законы,
Все достояния и троны
Твоим прилежным псом
Тебе вылизывали б руки,
Смолкал бы свет, и меркли б звуки,
И падал бы засов;
Что б ночь спитым бледнела чаем,
Сюжет за окнами случайный
Черкало б утрецо;
Ярило плыл бы в синей миске,
А над моим лицом (так близко!)
Твое цвело лицо.
ГОЛОС ВЕСНЫ
Это не то, это совсем не то,
Что прошуршало в ларях бытия жменей гранул.
Это весны золотоносный тон
Встал вертикально и побеждающе грянул
И разорвал челюсти лютой зимы.
Люди, вздохнув, развернули аорты и плечи.
Лютни вдруг, как розаны в походной пыли,
Вспыхнули в каждом оркестре душ человечьих.
Вновь забурлит эта нетленная старь
Сосен извечных, да почвы отжимков червивых,
Да малеванных полей и лугов киноварь,
Вновь потечет медовухой в рекастых извивах.
И зазвенит вдруг комариный пых,
Выгонит сидень из нор и загонит занозу –
Жабьими пузами сытость народов лесных
Полнить и полнить до самых морозов.
Снова подняв межгалактический кнут
Над черноземья выпуклой сонною выей,
Света посланцы работают, пашут и мнут
Лоно земли исступленно, словно впервые.
Рьян и могуч жизни весенний тон,
Стяг посевной призывен, как вздыбленный фаллос.
Миг – и натужно сочный польется Ом,
Перемежая весны новорожденный галас*.
*Галас – (укр.) крик.