Золотая пыль висит
Над поляной в старой роще
Между медными стволами
Золотая пыль висит
Здесь совсем неподалеку
Мой отец в земле лежит
Он ходил сюда купаться
Здесь совсем неподалеку
В этой гулкой тишине
В янтаре смолы тягучей
Прячет свет от жизни ключик
В этой гулкой тишине
Счастье есть а горя нет
Сердце хочет разорваться
Он ходил сюда купаться
Счастье есть а горя нет
***
Тяжелым иль легким шагом
Пойдешь от тех, брошенных комьев?
Старухам ведома правда прощальных сцен.
Лёд лба звенит, но трубами звук переломлен.
Играйте, пьяницы, прахом минорных тем
отринутых нервным слухом, фальшивых, страшных.
Высоких иль низких, но разом
Пронзивших мои дела.
Теперь я - первым в списке ещё не павших.
...И рыжим флагом укрыла глина, и ночь сошла...
Якоб
Подчинюсь и колени склоню
Перед силой, которая выше.
А пока я в окне вижу крыши,
Старый парк, что гниет на корню,
Телевышку, базар, синагогу.
В ней больница,
угодная Богу,
Одному из волшебных химер.
На буфете лежит чечевица.
Например,
она может вариться,
Превращаясь в дымящийся суп.
Если специй добавить и луку,
То, "покорный щемящему звуку",
Прибежит рыжий братец Исав.
Он не глуп,
только голоден очень
(гонка, спешка, бессонные ночи).
Я к кастрюльке его поманю.
Этот нрав
мне известен – уродство.
Он согласен, и наше несходство
Закрепляет скупое меню.
Подчинюсь, и колени склоню
Перед высшей, всё знающей силой.
Кушай, славный мой брат,
лопай, милый.