Отобедавши, сыто рыгая,
и мизинцем в зубах ковыряя
(они, право, на зависть коню),
в то же время другою рукою,
он подмышку себе беспокоит,
запустивши туда пятерню.
За вагончиком же у забора,
с шевелюрой, не знавшей пробора,
взгляд направив свой к роще берез,
в (ну, не очень-то свежей) рубашке
встал задумчиво Коренев Пашка
(кстати, скажем, и он не тверёз).
Щурясь, солнца лучами согретый
сжав зубами свою сигарету,
он струею стремится попасть
в упаковку из-под «доширака».
От забора разит аммиаком,
под подошвами чавкает грязь.
Удержаться стремясь вертикально,
он внимание все ж максимально
обращает к товарищу, тот,
просмотрев на прошедшей неделе
передачу (с приставкою «теле»)
хочет пересказать эпизод.
Пусть дословно его выраженья
нам закон не дает к сожаленью
привести, но мы выделим соль:
зарубежный министр был злостным
(и в прямом смысле и в переносном)
геем, взявшим пассивную роль,
а сейчас получивши свободы,
он тому, с кем был долгие годы
стал законной женою... Потом,
поминая о сексе оральном,
Васька выкрикнул, что ненормальный
этот официальный Содом...
Ну, а Павел, сморкнувшись конкретно,
поддержал его в речи ответной, -
половой и насильственный акт
пережили в «гейропах», и все там
зажрались совершенно, при этом
посходили с ума, - скажем так...
А когда-то приезжий дурилка,
увидав наших предков в парилке
не понЯл ничего (весь прикол,
что не мылися там, за морями),
обозвал россиян дикарями...
Чтоб посол этот в баню пошел!
А потом про задержку зарплаты,
и что в том (кто ж еще?) виноваты
толпы англоязычных козлов,
что играют ценой нефтяною...
Закурили еще по одной и
обсудили, как там у хохлов?..
Подошел бригадир, недовольный, -
что сидим, но ему хлебосольно
поднесли пятьдесят... Страшно зол
к ним прораб - тоже выпил. А дале,
покурив, за другой побежали...
Так и день незаметно прошел.
Ну, что скажешь о людях тех? Глыбы!
И не гвозди из них, а болты бы,
на весь мир забивай - круче свай!
На запасном путя бронепоезд,
есть лопаты, мы не беспокоясь
закопаем всех! Ну, наливай!..