Он с рождения знал тридцать три языка природы, он беседовал с камнем - тот плакал в ответ стихами, а когда у стонающих зим отходили воды, он журчал на безумные реки, и те стихали. А потом появилась она, и оной сменилась, и еще две оны, не считая случайных онок. Он пахал целину, принимая как божью милость всесогласие глазок - блаженных щелей болонок. В этот год половодье пришло до вечерней дойки, так внезапно, что мир не узнал, кто у Педро невеста, и вода, пожирая спагетти сухой осоки, говорила на тридцать четвертом, ему неизвестном, языке. Я недавно увидел его с тележкой между касс, под прицелом охраны и собственной Мани, окруженного сотнями камер и группой поддержки от пяти до восьми - им известно, как плачет камень.