Возможно, с семи лет он уже перерос её
и был полностью факультативным мальчиком.
Но вполне вероятно, что папа мало порол его ремнём по жопе.
Дело, в принципе, не в ремне и мягком месте Василия.
Потому как, когда доходило дело до пресловутого ремня,
мама Люся костьми ложилась перед взбудораженным папашей
и целомудренно сообщала мужу: - Лучше меня взгрей,
а ребёнка не смей! Меня, меня! Ну! Смелей!!!
- Люся, твой сынок четырнадцатый год в школе, и я не потерплю!
- Гриша, ты изверг! Ребёнок читает "Идиота" - не смей его трогать!
При слове "идиот" папа обычно смягчался, и контуры его лица
начинали обозначать округлившийся эллипсоид в попытке изобразить
нечто примирительное и умиротворённое.
- Хорошо, Люся. И до какой главы этот умник дошёл?
Папина рука, сжимающая кусок плотно выделанной кожи,
теряла в сжатии, а зрачки явственно сужались.
- Гриша, до эпилога дело ещё не дошло,
но ведь мальчик читает вдумчиво. Это же Достоевский!
Вася Берендеенко, глотнув остаток пива, обычно не принимал
ни чью сторону: - Папенька и маменька, не ругайтесь, прошу вас!
Лучше отправьте меня, пока не поздно, в Швейцарию на лечение.
И лучше будет для всех, ежели с Настей Филлипповой из 10-а.
Там мы с ней и поженимся - Генка Иволгин вроде не против,
а Парфик Рогожин с 9-б обещался быть моим свидетелем.
И школу я закончу непременно, обещаюсь!
Наутро папа Гриша ездил в Центробанк и снимал, по крайней мере.
20000 швейцарских франков - на проезд, учёбу и свадьбу Васи.
Вася пил пиво и готовился, а также продолжал штудировать Достоевского.
Как заявлено было выше, он был факультативным мальчиком.