Вот Она, придет, как будто добрая и в золотой оправе
И в голосе Ее, грядущего ужаса для тебя ничего не выдаст.
Скажет: «Привет…» Даже улыбнется, но потом… раздавит.
И за что нам такая правда, за что нам такая милость?
Так и будет, до конца всех минут висеть на нас панцирь…
И руки, и шею не снимаемые будут давить кольца.
Беспощадна Она. Не сказать. Не выдохнуть. И не развязаться.
Да и можно разве, ногами дойти и руками взять Солнце?
И собирался из ангелов, из ангелов болезненных поход.
И виделась правда не сквозь радость, но сквозь черные линзы.
Им сказали боль терпеть, а они взяли, да все наоборот,
И заткнулась Она, хоть на миг перестала плести свою низость.
Это все не всерьез. Это все – там ли, здесь. Это все на бумаге.
Но твари вставать должны, как прозвучит Ваше имя сударь.
И я даю поклон, как отражению, за то, что на миру был ангел.
Ненавижу любовь. Любовь – зло. И я там буду. И я там буду…