лиловых быстролетных каравелл,
скользящих будто строгие гусыни -
по воле свежевыжатой стихии,
обретшей миллионы быстрых тел.
мир хохотал. Он брызгался водой
и нарастал отчаянный, желанный.
шагами вторили взбесившиеся ставни.
намокшим шторам задирал подол
нетерпеливо-юно и чудно
пропахший садом опьяненный ветер
и был за вакханалию в ответе
всегдашний червь точивший левый бок.
мой голод, как гроза, - судьбы итог.
стою нагой и тощий улыбаюсь
и молнией ласкает, прикасаясь,
незолоченый добрый юный Бог.